Мама, я рокера люблю!

Crazy_Hatty

Но чем больше я сдерживалась, тем больше меня распирало, и чтобы не сболтнуть лишнего, я пила вино. Видимо, слишком много. Я поняла это, когда уже было поздно, и картинка перед моими глазами начала расплываться. Возможно, остановись я раньше, ничего бы из того, что произошло затем, не случилось.

Но количество выпитого послужило катализатором для того, чтобы боль и обида, копившиеся во мне в течение всего этого месяца, прорвались наружу.

– Ты понимаешь, - изливала я душу Питу, который, видимо, слегка испугался, увидев мое состояние. – Я не требую многого. Но почему

бы ему просто однажды не позвонить и не поинтересоваться, как у меня дела, не сдохла ли я, в конце концов? Мы встречались полгода, мы почти год проработали вместе, бок о бок, а он не может найти время, чтобы набрать мой номер и сказать: «Привет. Как дела?». Неужели я прошу так много? Ну вот скажи, неужели тебе было бы совсем-совсем не интересно узнать о том, как дела у девушки, с которой ты несколько недель назад трахался в подъезде, потому что не мог сдержать своей страсти и дойти до квартиры? С которой делился своими проблемами и спал в одной кровати?

Пит лишь пожал плечами.

– Нет, ты бы так не поступил, я в этом уверена. Потому что нельзя так себя вести, нельзя идти по трупам и топтать тех, кто любит тебя! Я не прошу о многом! Ах, да, я уже говорила об этом… Но я повторюсь. Я не прошу его начать всё сначала, я просто хочу услышать его голос по телефону. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Пит лишь растеряно кивнул. Видимо, он сожалел, что позволил мне столько пить. А я тем временем представила себе, какой жалкой, должно быть, выгляжу со стороны, и мне стало так грустно из-за этого и из-за разорванных отношений с Томом, что я горько расплакалась.

– Извини, я сейчас успокоюсь, - повторяла я через каждые тридцать секунд, но слезы всё капали в тарелку.

– Возьми, - протянул мне Пит салфетку. – Ты выбрала не самого благодарного слушателя – я не знаю, что говорить в подобных случаях.

– Ничего, - сморкаясь, ответила я. – Что бы ты ни сказал, это будет неправдой. Я и не хочу ничего от тебя слышать по этому поводу. Все дело в этом ужасном вине. Я не стала бы грузить тебя своими проблемами, если б не напилась, как свинья. Но всё, я в порядке, и это больше не повторится. Обещаю. Ты не очень сердишься?

– За что?

– За то, что заставила тебя выслушать всё это.

– Наоборот, я рад, если тебе стало легче. Надеюсь, на том свете, мне это зачтётся.

– А я-то думала, ты по дружбе! – легонько пнула я его под столом.

– Я по дружбе, честное скаутское!

– Спасибо, я это знала, - пожала я его руку. – Ты настоящий друг.

– Давай, я подвезу тебя, - предложил он чуть позже, когда мы встали из-за стола.

– Спасибо, не беспокойся. Я возьму такси.

– И всё же я настаиваю, - решительно проговорил он, беря меня под локоть. Так, благодаря его поддержке, я умудрилась вылавировать среди столиков и добралась домой без приключений.

Дома, глядя в зеркало и припоминая события прошедшего вечера, я приняла одно важное решение. Хватит. Пора уезжать. Я засиделась здесь. Еще немного, и я сойду с ума от жалости к себе, от звучащего каждый час из радиоприемника голоса Тома, от клипов «Whitchstone Pictures»

по телевизору, от воспоминаний, прячущихся в этом городе за каждым углом. Пора возвращаться домой и зализывать раны. Надо, наконец, признать свое поражение.

Когда я решила это, мне вдруг стало удивительно легко, словно камень с души упал. Поэтому я легла в кровать и впервые за много дней смогла уснуть без слез.

2 мая

Утром я встала в полной решимости подать заявление об увольнении. Стараясь не обращать внимания на неизбежную после сильных возлияний головную боль, я накрасилась, тщательно оделась, чтобы не иметь вид побитой собаки, которой ощущала себя в душе, и уже надевала туфли, когда в дверь позвонили.

Не глядя в глазок (непростительное легкомыслие!), я открыла дверь. На пороге стоял Том. Я онемела. Вся моя решительность испарилась под взглядом его голубых глаз. Сама мысль о том, чтобы уехать отсюда и никогда его больше не видеть, показалась невыносимой.

– Что ты здесь делаешь? – выдавая по слову в секунду, проговорила я, стараясь изо всех сил не закашляться, хотя от ужаса и изумления у меня пересохло горло.

– Я пришел узнать, как ты поживаешь, - так просто сказал он, словно мы не виделись пару дней, а не расстались навсегда.

– Понятно, - сказала я. – Ты говорил с Питом.

– Нет, ни с кем я не говорил, - входя, проговорил он. – Ты не против, если я зайду.

Я лишь кивнула и продолжала смотреть на него во все глаза.

– Я вчера случайно услышал ваш с ним разговор, - продолжал он между тем. – Ты не видела, и Пит тоже не видел, но я сидел через два столика от вас, в углу.

– В нашем углу, - непроизвольно вставила я.

– Да, в нашем углу. Так вот, я уже собирался уходить, когда вы пришли, но потом почему-то передумал и остался. Сначала я просто наблюдал за вами со стороны, а потом, когда ты расплакалась, и я понял, о чём идет речь, точнее, услышал, что ты говоришь обо мне…

– И ты решил исполнить свой долг, - бесцветным голосом проговорила я.

Чудес на свете не бывает. Мужчина вашей мечты едва ли услышит зов вашего сердца – вам придется прокричать о своих желаниях во весь голос. И мне было отчасти стыдно за свое поведение. С другой стороны, он стоял здесь, совсем рядом, и говорил со мной. Я могла коснуться его, поговорить с ним, задать вопрос и получить ответ. Всё это стоило одной небольшой истерики.

– И я понял, что соскучился по тебе, - сказал он, а затем приблизился ко мне, захлопнул дверь и поцеловал меня в губы.

– Мне надо идти на работу. Я опаздываю, - предприняла я слабую попытку, но это было жалкое сопротивление, ведь я хотела, чтобы он целовал меня.

– Теперь из-за тебя меня уволят, - соврала я, пытаясь воззвать к его совести, когда мы оба, совершенно голые и выдохшиеся после занятий сексом, лежали в кровати, я положила голову ему на плечо и, казалось, время вокруг нас застыло.

«Я люблю тебя», - вопило все мое существо, но даже под пытками я не произнесла бы это вслух.