Мама знает лучше
Шрифт:
Плевать.
Если честно, то я думала над тем, чтобы пойти и выпить чего-нибудь, но, во-первых, завтра похороны, на которых я хочу появиться в нормальном состоянии и виде. Иной бабушка едва ли одобрила бы. Во-вторых, я никогда не позволяю себе притрагиваться к алкоголю рядом с ребенком. Он не поймет, конечно, но я буду знать — и этого уже достаточно. Так что, я довольствуюсь водой.
Забираюсь на капот своей машины, а потом откидываюсь на лобовое стекло и достаю электронную сигарету. Обычные — тоже табу, но это я себе иногда разрешаю,
Делаю крутую затяжку и чувствую, как на языке остается привкус ледяного персика. Вздыхаю. Нет, стоит отдать должное градостроительству в нашем городе N. Смотровая площадка здесь — это находка. Из-за вида, конечно же.
Отсюда открывается просто потрясающий вид на реку! Как раз ее широкий поворот, чтобы показать, а то вдруг ты еще не понял, насколько она на самом деле большая.
Бурная.
Я слышу, как журчит вода, переходя с одного уровня на другой. Говорят, кстати, что именно здесь самое бурное течение, и если ты случайно свалишься — тебя никогда не найдут.
Хм, а это забавно. Вот бы в него скинуть весь этот город, а особенно мою блядскую свекровь, простите за мой французский. Наверно, она продолжает жить свою чудную жизнь и даже не знает, сколько других при этом разрушает.
Хотя нет. Она знает. Она все знает. Ей просто плевать…
Я же все выяснила тогда. Помню…
Прикрыв глаза, помню, как это было тогда.
Каждый шаг, продуманный до мелочей. Точечные, сильные удары. Когда нужно — сделать вид, что ты поддерживаешь, при этом в определенный момент подкинуть палок в костер, да масла поджечь. Конечно! Так на тебя никогда не подумают.
Потому что он бы не поверил, скажи она все в лоб. Но это имеет значение? Только не для меня.
Мне даже неважно, что это не он распространил слухи. Тогда. Два года назад. Я же позвонила ему…а телефон был вне зоны доступа. Оказалось, что Алексей все-таки уехал в срочную, я бы даже сказала, экстренную, командировку. Поэтому это был не он. Весь город на уши поставила она — спорю на что угодно! Это была она…
Только за что? Этого я до сих пор понять не могу. Но уже неважно…
Мне, правда, плевать, что привело к подобным последствиям. Какие интриги были сплетены. Важно лишь то, что он поверил, а остальное — это дело десятое.
Вздыхаю и откидываю голову на крышу. На секунду слышу, как меня обсуждают за спиной.
— …А кто это? Вы знаете?
— …Без понятия! Но какая тачка…москвичка какая-то…
— …Может быть, чья-то…ну, вы поняли.
Взрыв смеха. Усилием воли я отодвигаю его в сторону и делаю музыка погромче. Говорю же, здесь не люди живут. Звери. Твари. Им бы лишь толпой кого-то забить.
Надеюсь, каждому это все вернется…
А мне? Что вернется мне?
Ежусь. Мысли неприятные, а чувство вины еще сильнее заостряется, и даже кожаная куртка от холода теперь не спасает. Я открываю воду, делаю глоток в надежде избавиться
Не знаю, почему я реагирую именно на него.
На меня здесь смотрят все. Косо или прямо, но смотрят! А здесь много народа. В основном молодые, но есть и постарше. Возможно, даже мои знакомые. Точнее, уже незнакомые — я их не знаю! Но этот взгляд…
Медленно перевожу голову на здание ресторана-клуба-или-хрен-пойми-чего. Тут же застываю.
Нас разделяет расстояние. Ров, вообще-то. Ха-ха! Буквально — пропасть. Берег в этом месте неровный, скорее зигзагообразный, и смотровая площадка находится по одну сторону, а вот ресторан — по другую.
Да, нас снова разделяет пропасть, но я знаю, что это он.
Я его сразу узнаю.
Алексей стоит на втором этаже, руки убраны в карманы классических брюк. Кажется, на его щеках теперь щетина? И кажется, что он стал еще больше, чем был? Плечи шире, и сам он шире. Словно перестал быть молодым мужчиной, а стал полноценным мужиком.
Твою мать.
Я знаю, что он смотрит на меня. Не вижу абсолютно, но ощущаю его взгляд абсолютно. Всем телом. Как раньше. Он сковывает, подрывает, заставляет мое нутро дрожать.
ТВОЮ МАТЬ!!!
Серьезно?!
Кажется, теперь он хмурится. Ну нет! Тут же встаю, залезаю в машину и резко сдаю назад. Вряд ли он меня узнал. Когда-то я была гордой обладательницей натуральных, светлых волос, но уже два года крашусь в огненную «рыжуху», как я ласково говорю своему парикмахеру. Мол, чувак! Сделай из меня рыжуху! Он всегда смеется, а я поддерживаю, только не по-настоящему. Потому что каждый раз, как ком в горле стоит, но я это делаю. Он очень любил мои волосы, а мне больше не надо ничего, что он очень любил.
Не хватало еще, чтобы еще подошел! Убедиться, например? Что его «шлюха»-бывшая-жена вернулась в город. Я предпочту инкогнито, как в принципе, и обычно.
Но что за гадство! Не сомневаюсь, что вы оцените такой поворот событий. Наверно, меня сверху кто-то сильно ненавидит, раз все так. Да?
***
После этой почти-встречи с бывшим, о возвращении в гостиницу речи быть вообще не может. Я выезжала нервной, а вернусь еще более взвинченной, поэтому единственным логичным шагом — это поехать домой.
К бабушке.
По радио играет до сих пор популярная песня Билли Айлиш. Она говорит о том, что все так очаровательно. И правда, чтоб тебя. Просто охренеть, как очаровательно.
Я стою у калитки и смотрю на поросший сорняками и травой участок, который когда-то мог бы быть призовым на каком-нибудь конкурсе.
Не осталось ничего.
Ни цветов, ни грядок, даже бабушкину теплицу какая-то сука уничтожила.
А главное — ее тоже больше нет.
Ну что, добро пожаловать домой.