Мама знает лучше

Тес Ария

— Да, малыш.

— А я могу к ней сейчас пойти? Я соскучился.

Мое сердце сжимается, и я думаю, что мамино тоже, хотя она и не подает вида. Улыбается и слегка мотает головой.

— Пока нет. Сначала тебе нужно прожить эту жизнь, чтобы пойти в следующую.

— Как уровни в игре, — подхватывает Ник, — Помнишь? Мы с тобой любим поиграть, когда мама думает, что мы читаем.

Я тихо цыкаю, но смотрю на сводного брата с благодарностью, а он по привычке улыбается. Ник — он такой; очень лучезарный, как

еще одно солнышко. И я ему благодарна. Сама едва ли способна на подобный подвиг.

— Спасибо, — говорю одними губами, он слегка мотает головой, отвечая так же.

— Не за что.

Светик горделиво расправляет плечики и важно заявляет.

— Я понял. И я пройду свой уровень так, чтобы она мной гордилась, когда будет встречать на небе. А у меня там будет своя комната?

С сердца падает тяжелый камень. Я благодарна, что он не испугался смерти. Мне бы этого очень не хотелось. И я бы не хотела, чтобы он грустил. Держаться за умерших — это всегда плохо. Надо двигаться вперед, как бы больно ни было, чтобы она нами там, наверху, очень гордилась.

Когда могила закопана, а крест поставлен, я последняя ухожу, уложив на нее свои цветы.

— Прощай, бабуля. Спи спокойно…

А главное, пожалуйста, прости меня, что я тебя не уберегла…

***

После похорон принято устраивать поминки, чем мы и занимаемся в одном из ресторанов. Может быть, это неправильно, но мы решаем взять себя в руки хотя бы ради ребенка, поэтому никто не плачет. Даже мама, кажется, немного ожила. Она рассказывает веселые истории про бабушку, а Григорий рядом с ней слегка улыбается.

Мне тепло от этой картины.

Его рука лежит на спинке стула очень ненавязчиво, но настолько правильно, что у меня мурашки идут по телу.

Будто они друг другу свыше предназначены.

Прячу улыбку за стаканом сока, а потом бросаю взгляд на Сему. Он с меня глаз не сводит, и это…заставляет меня смущаться как девчонке.

Черт, да что со мной? С каких пор я так странно реагирую на лучшего друга, которого знаю с пеленок? Какой бред.

— Мамуль, — Светик тянет меня на себя за кофту и указывает пальчиком на набережную, — А что там?

— Хочешь посмотреть?

— А можно?

Улыбаюсь. Мама сразу улавливает наш разговор и кивает.

— Та-а-ак…время растрясти наеденное. Идем гулять!

Григорий тяжело вздыхает. Думаю, он сильно устал. Это ведь он устроил все: и перевозку бабушки сюда, и похороны, и жилье.

— Мам, да сидите, а я пойду…

— Мы сходим, — поправляет меня Сема и тоже поднимается с места.

Я не против. Снова чувствую странное смущение почему-то, но быстро его подавляю и жму плечами.

— Хорошо…

— И я… — начинает Ник, но вдруг дергается, осекается, смотрит на маму и сдавленно добавляет, — И

я тут отлично без вас справлюсь.

Хмурюсь. Что это было такое? Ай, неважно.

Мы втроем уходим к каменному ограждению, за которым мерно течет небольшое ответвление нашей бурной речки.

Светик в восторге. Когда Сема поднимает его и ставит сверху — вообще писк и радость вселенского масштаба. Я улыбаюсь. Нет, мне все-таки удалось уберечь его от трагедии. Он будет скучать по бабушке, будет о ней спрашивать — я уверена, — но он не будет бояться и плакать. Это самое главное.

В какой-то момент наблюдать за речкой малышу становится скучно, и он переключает внимание на не менее интересную рябину. Красные ягоды здоровыми гроздьями висят и так манят…понимаю, меня тоже.

Сема это замечает, легко перевешивается через забор и рвет веточку, которую вручает Светику.

— Ва-а-а-у…а мама не достает.

— Потому что она от горшка два вершка.

— Эй! Я бы попросила. У меня средний рост!

— А-га.

На нашу шуточную перебранку Светик внимания не обращает. Он разглядывает свое сокровище, а потом просит:

— Хочу бабушке Эмме показать. Можно?

— Можно.

Спускаю сына на землю, и он сразу газует по направлению к террасе со звонким смехом и криком:

— Бабу! Бабу! Смотри! Она такая красненькая!

Я не могу перестать улыбаться, пока смотрю ему вдогонку, а Сема вдруг тихо говорит.

— Чудесный ребенок.

Бросаю на него взгляд и киваю, убрав волосы за ухо.

— Спасибо.

— Очень похож…

— На меня.

Перебиваю его слишком резко. Мда…не хотела быть грубой, конечно, чтобы еще раз не поссориться. Мне Семы не хватало все эти годы, и он, пожалуй, единственный, по кому я вообще скучала.

— Прости…

— Я хотел сказать, что он похож на тебя, — со смешком отвечает, — Притом очень.

Я благодарно смотрю ему в глаза. Слава богу, что он не стал заострять внимание ни на моей оговорке, ни на нелепом извинении.

Но зачем-то дальше Сема говорит с легкой улыбкой.

— Он, кстати, не женился.

Напрягаюсь моментально и перевожу на него взгляд. Но на этот раз не злюсь, потому что вижу в Семе…что-то другое. Будто он пытается что-то нащупать или угадать? Или меня глючит?

— С чего ты взял, что мне интересно, женился он или нет?

— Не знаю, просто. Слушай, я хотел…

— Аури?

Стоп, не помогайте. Как же там было…вспомнишь говно, вот и оно? Пословица набирает обороты прямо здесь и сейчас.

Как только моё имя слетает с губ, которые мысленно я прокляла несколько сотен, миллионы, триллионы раз! Я тут же деревенею. Улыбка медленно сползает с моего лица, и я бы очень хотела сказать, что когда обернулась — за моей спиной не было никого, кроме призраков, но это была бы неправда.