Мамалыжный десант

Валин Юрий Павлович

Старый мост Тимофею разглядеть не удалось, переехали реку Саву, сходу проскочили немецкий пост, обер-штурмфюрер Земляков звучно обложил гадкими немецкими словами наглую легковуху, вознамерившуюся объехать затор по встречной.

Остановились, миновав пока пустующую баррикаду. Впереди – пока еще далеко – громыхало, вспышки разрывов подсвечивали крыши домов. Земляков, стоя на подножке, заглянул в кузов:

– Поздравляю, мы в столице! Только тут нифига не разберешь, да и карта не особо помогает. Товарищ Кандич, давай-ка в кабину пересаживайся, будешь туристические достопримечательности указывать и актуальные объезды.

– Готов! – Сречко спрыгнул за борт.

– Товарищ

старший лейтенант! – подскочил радист. – У нас груз-то… Может, хоть прицеп отцепить?

– Груз, это да, – признал Земляков. – Как пропуск срабатывает на раз, но малоприятен груз. Надо бы где-то разгрузиться. Но без свидетелей и ненужных вопросов. А прицеп не принципиален. Что с ним, что без него рванет здорово… Хотя мне говорили, что Sprengkorper-28 вполне безопасная ерунда. Если без детонаторов, разумеется.

– Так вон они, детонаторы! – указал Шелехов. – Давайте хоть их сбросим?

– Сбросим. Все сбросим, все грехи и тяжести, небывало облегчим душу, это уж непременно, – философски заверил Земляков. – Но позже. Тут разгрузка будет смотреться немного подозрительно.

Грузовик двинул по темным улицам, а Торчок подозрительно уточнил у радиста:

– Отож, этот ваш как его… сприн-куплер, вроде тротила или тола будет?

– Вроде как, только немецкой системы, – признал Шелехов.

– Так сказать ранее можно было. Отож он сидит тишком, только бляднеет, – заворчал Павло Захарович.

– Да и правильно молчал. Спокойно ехали, не ерзали, – заметил Тимофей. – А щас нервно стало. Ну и чем лучше?

– А перелечь мне было возможно?! – возмутился Торчок. – Отож лучше детонатор в ногах, а не в головах!

Сержант принялся переворачиваться, ему пришлось помогать. Грузовик остановился у немецкой самоходки, Земляков начальственно уточнил, «как проехать к улице Короля Петра?» Фрицы, чинившие свою броневую гадину, проезда не знали, но тут подскочил какой-то местный добровольный полицай, принялся объяснять на ломаном немецком. Земляков сказал ему «данке», поехали, но вновь свернули не туда, пришлось разворачиваться. Город, перекрытый баррикадами и иными разрушениями, узнать было сложно даже не раз бывавшему здесь Сречко. Наконец, осознали, что уже рядом – вон она улица Короля Петра – по ней повозки прутся. Собственно, этот очередной король опергруппе был ни к чему, просто служил подходящим ориентиром. Улочка нужна была потише, но тоже с ненормальным названием – Чубрин-Венац [38] .

38

До наших дней улица таинственным образом не сохранилась, но район действий опергруппы понятен каждому читателю, бывавшему в славном городе Белграде.

Мигом свернули, остановились.

– К машине! – шепотом скомандовал Земляков. – Только потише, а то перебудим раньше времени, – он глянул на часы. – Точно, даже раньше приехали. Но клиент должен быть на месте. Товарищ старший лейтенант, принимай командование.

Нерода кивнул, раздраженно потрогал фальшивый чирей и скомандовал:

– Минуту на осмотр позиции и обмен мнениями.

Бойцы из-за прикрытия машины смотрели на дом. Ничего особенного: светло-сероватый, двухэтажный, высокий-старинный, с характерной башенкой над углом – она немножко похожа на обсерваторию, но тут таких архитектурных украшений хватает. Подъезд один, второй этаж на виду, все очевидно.

Вообще город Тимофею нравился. Понятно, в мирное время Белград понаряднее, да и рассмотреть в темноте сложно, но немножко похож на Харьков. Но вот этот конкретный дом совершенно не внушал доверия. Сидит там один гад, и кто его знает: дрыхнет перед тем, как в бега податься, или

ждет с «парабеллумом» наготове, а вокруг автоматчики из абвера засели? Нет, автоматчики это навряд ли, а вот пистолет у него точно есть, и если фриц вздумает пулю в висок пустить, считай, провалила группа задание.

Сержант Лавренко не знал, как и почему полковник Нойман окажется в этом доме, в квартире – второй этаж слева – именно сегодня, в ночь с 14-го на 15-е октября. Возможно, фамилия у немца не единственная, усы он сейчас сбрил или отрастил бородку, но он здесь точно будет, и его нужно взять, причем непременно живым. Тимофей осознавал, какая сложная и длинная работа предшествовала началу операции. В распоряжении СМЕРШа имелось единственное фото Ноймана и описание несколько личных примет. Сопровождение, охрана, боевые навыки самого полковника оставались неизвестны. Ну, так для этого и берем, чтобы все разузнать.

– Кандич – прикроешь со двора. Торчок – на тебе дверь парадной, изнутри встанешь. Поднимаемся, я интеллигентно вхожу, старший лейтенант и Тима прикрывают, Шелехов остается на лестнице, рацию не подставляет, – напомнил Нерода и глянул на тихий дом… – Стучать точно не будем пробовать?

– Не поможет, – вздохнул Земляков. – Клиент пуглив, аки сернистая лань, открывать незнакомым даже и не подумает. Лучше уж сразу ты займись. Но говорим только по-немецки.

Говорить по-немецки не пришлось, да и вообще говорить, поскольку группу ждала неудача. Входную дверь вскрыли без проблем – имелись припасенные инструменты, включая кувалду, но хватило и тихого ломика. Втянувшись внутрь парадной, опергруппа приняла атакующий порядок и забуксовала: путь на второй этаж преграждала перегородка из кирпича, не особо красивая, видимо, недавняя, но крепкая, снабженная такой толстенной, окованной железом дверью, что ее только прямым попаданием 76-миллиметрового и выбьешь. Было понятно, что выломать такую преграду быстро и без особого шума не получится. Нерода прошипел единственное краткое и не немецкое, что и можно было сказать в такой момент.

– Да, неожиданно, – согласился Земляков. – Никаких упоминаний о данных архитектурных усовершенствованиях, и вдруг на тебе. Красуется.

– Отож ее гранатами зарушить? – высказал напрашивающееся предложение Торчок.

– Шума выйдет с перебором. У нас же не только клиент наверху, но и фрицы по соседству. Придется ждать, когда наш полкан сам выйдет. Тут час-полтора и осталось-то, – прошептал Нерода.

– Зачем ждать? У нас же целая машина взрывчатки, она кое-чего стоит, даже и без детонаторов. Подкатим, полковник сам выскочит, а? – предположил Тимофей.

Идею оценили.

Грузовик подкатил к подъезду, фыркая двигателем и газуя, остановился, бойцы с грохотом откинули борт, обер-штурмфюрер Земляков отдавал приглушенные, но довольно звучные распоряжения. Хрустнули уже и так взломанной дверью, принялись сгружать ящики. Подействовало – на лестнице живо лязгнул замок, послышались торопливые шаги…

Оказалось, никакой не полковник, а толстенький белобрысый лейтенант в наспех наброшенном мундире с фонариком и автоматом подмышкой. Суровый эсэсовец Земляков очень удивился такому явлению, господа офицеры начали препираться. Растрепанный и никому не нужный лейтенант был оттеснен в подъезд, голоса там звучали гулко, надо думать, до второго этажа вполне доходили. Для большей части группы спор оставался понятен в самых общих чертах: лейтенант протестовал против срочного минирования дома, напористый обер-штурмфюрер ничего и слушать не хотел – у него имелся приказ. Нужно признать, у Землякова в полевой сумке хранилась уйма всяких бумаг, коими он давил на оппонентов с силой танковой бригады, хотя и не особо давал прочесть. В подъезд шагнул Нерода, после короткой паузы, диалог продолжал уже только обер-штурмфюрер, хотя его голоса и одного вполне хватало.