Мамалыжный десант
Шрифт:
Штаб фронта стоял в Тиссафальдваре, офицеры группы ушли передавать добытые материалы, получать дальнейшие указания и оформлять фронтовые пропуска. Тимофей и Сашка – водитель «опель-пежо» – пытались отрегулировать зажигание, Павло Захарович сидел в кабине и прогнозировал:
– Будапешт фрицы просто так не отдадут. Там мосты и отож всякое иное, очень стратегическое. Опять же заводы…
Офицерская часть группы вернулась неожиданно быстро, Земляков обескураженно объявил:
– Отзывают нас. Временно, но срочно. Тимофей, остаешься пока за старшего. Завтра-послезавтра пришлют офицера из резерва, он примет группу
Земляков передавал бумаги и только что полученные фронтовые пропуска на машины и людей:
– «Додж» наш вот-вот должен вернуться. Передали: «уже убыл к вам». Машины содержать как следует, никому не отдавать, как бы на вас не жали. Если что, выходи прямо на фронтовой отдел СМЕРШ, жалуйся, не стесняйся. Вежливо, но непреклонно, как ты умеешь. О переводе водителя этого шарабана «опель-пежо» в группу я договорился. Две машины лучше, чем одна. Что ты киваешь? Прояви свойственную тебе проницательность: возражай и предлагай. Водитель-то как?
– Вполне человек. Подтянуть можно, осознает где служит, втянется. Уф, товарищ старший лейтенант, не очень у меня поворачивается язык. Но раз уж речь зашла…
– Давай. Насчет Тесликова?
– Точно. Как сказать… Не вписывается он.
– Да я уж понял. Специалист годный, но не фронтовой, – вздохнул Земляков. – Ходит как в кино, еще на Захарыча наехал за небритость.
– Небритость – ерунда. Захарович к таким претензиям как к тем снятым лычкам – очень философски относится, – сказал Тимофей. – О другом речь. Я не особо суеверный, но ведь убьют лейтенанта. Смерть таких любит. Может, он в Москве, или где еще, стране большую пользу принесет, раз в металлах и алюминиях так разбирается. А здесь он на что? Только похоронить.
– Угу. Моя бы инструкторша выдала ему пару раз под дых, да по яйцам, живо бы проникся. Но мы так не можем. Как понимаешь, не всё от меня зависит, но доложу начальству. Должны отозвать, бесцельные потери нам не нужны, – обнадежил Земляков. – Так, я тебе карту передаю. Понятно, группу новый офицер поведет, но ты знай на всякий случай. Маршрут строгий, приказано не отклоняться ни под каким видом. Смотри: Монор, Чепель… далее вот сюда…
Распрощались. Лейтенант Тесликов отсутствующе разглядывал проходящую по дороге длинную колонну понтонеров. Остальные офицеры пожали руки рядовому составу, капитан Жор оставил две пачки шикарных папирос, подаренных ему в штабе – наказал выменять на что-то нужное и полезное.
– Всё. Не суйтесь куда не надо, будьте в целости и сохранности. Нас ждут глубокие научно-технические изыскания в прекрасном городе Будапеште. До скорого! – пообещал Земляков. – Офицера должны прикомандировать опытного, надежного, наверняка сработаетесь.
Офицеры ушли – Тесликов, не оборачиваясь, махнул на прощанье рукой.
– Вот и ладно, – пробормотал водитель-Сашка. – Без интеллигенции как-то надежнее. А то спрашивает: не пора ли мне гимнастерку постирать? А когда я стирать-то буду? Или в ремонте, или за баранкой, сплю урывками.
– Разные люди бывают. На интеллигенцию наезжать не станем, – сказал Тимофей. – Вон, старлей тоже из интеллигентов: по-немецки шпрехает – сами Гете с Шиллером ему позавидуют, почерк, как у моей учительницы «по-русскому», весь из себя столичный. Но и если с автоматом заляжет – ого! Интеллигенция – она разная.
– Отож сказал, правду-матку как лопаткой рубанул. По слухам,
Тимофей похлопал по чехлу с «коминтерном»:
– Мы не нарочно. Просто деваться было некуда. А уж ты бы, Захарыч, помолчал насчет интеллигентности.
Торчок лишь вновь ухмыльнулся. Ну, предпочитает не показывать, что и сам не чужд интеллигентному воспитанию, так и ладно. Он конечно, из творческо-поповских слоев, но тогда время такое было, мракобесное, что человеку поминать былое, он же не виноват.
Занялись делом: в машине следовало навести порядок, оружие перепроверить и смазать, патроны и иной боекомплект пересчитать. Отругали Сашку за отвратительное состояние карабина – дубина доисторическая, а не оружие. Водитель оправдывался, действительно продыху у него последнее время не было. Ничего, как раз вычистит, и остальные стволы пришло время в порядок привести. В ящиках с запасами резервного оружия опергруппы хранилась самозарядная винтовка. Торчок намекнул, что «отож вроде талисмана», и сел чистить сложный ствол. Тимофей помог, беседовали о всяких фронтовых случайностях и необъяснимых явлениях. Сашка рассказал о летчике, выпрыгнувшем из подбитого самолета – парашют не открылся, летун упал без него, но удачно – на склон горы. Прокатился вниз, ободрался, но даже ничего не переломал.
– Подъезжаем, думаем, сейчас кости собирать придется. А он сидит, смотрит ошалело: братцы, а я куда упал? Лицо красное, как ошпаренное! – красочно описывал водитель.
– Бывает, – согласился Тимофей, думая о старшем лейтенанте Нероде – вот бы повезло и старлею.
Остаток дня прошел с толком, а вечером Тимофей сварил настоящий кулеш. Павло Захарович сходил на продпункт, получил свежего хлеба на всю группу. Поужинали как люди.
– Отож я бы тебя командиром группы поставил, – сулил наевшийся Торчок. – Нет, как задание, так пусть специалисты указуют, а в маршах и переформированиях тебе руководить и командовать. Оно спокойнее выходит.
– Во сказал, – засмеялся Тимофей. – Где это видано, чтобы командир группы кашеварил? Лучше уж я на старшинских правах останусь.
Временно-подчиненные похрапывали в спальных мешках, Тимофей сидел, пригревшись с автоматом, думал о жене с сыном, о Будапеште. Ну, и о будущем. Может, доведется когда-нибудь группой командовать и офицерские погоны носить? Чем черт не шутит, пока начштаба спит.
Позавтракать не успели, Павло Захарович ушел за водой, только развели огонь, как к сараю-развалюхе, у которой расквартировались на ночлег остатки опергруппы, подкатил «додж». Тимофей сразу оценил залатанный капот – осколки машину порядком посекли – но все равно красавец-автомобиль, даже подкрасили его частично. Из кабины высунулся Сергеев, улыбнулся, хотя и несколько напряженно:
– Уже на месте, товарищ Лавренко?
Тимофей осознал – не один водитель, в кабине под тентом кто-то еще белесый ворочается.
На землю молодцевато соскочил невысокий офицер, покачнулся, и тут Тимофей осознал, что дело плохо. Но следовало соответствовать моменту:
– Смирна! – подал команду сержант Лавренко.
– Вольно, товарищи бойцы! – звонко ответил вновь прибывший.
Сергеев с подножки грузовика корчил многозначительные гримасы. Собственно, и так было понятно – новое начальство привез.