Мамалыжный десант
Шрифт:
– Ложка. – Иванов попытался обтереть находку о штаны. – Серебряная, а может, даже с позолотой. Это что, ритуал какой-то?
– Вряд ли. Это наш косяк по части комплектования, – зло сказал Земляков. – Видимо, не на бабу он купился, а на ценные металлы. Давайте шинель или что-то. Завернуть нужно.
– Сашка, сходи плащ-палатку возьми, – приказал Тимофей. – Товарищи офицеры, вы бы не топтали, следы все же…
Следы на свежем снегу, конечно, уже успели затоптать. Много разглядеть не удалось, а что удалось… Уверенности не было. Этак иной раз версию под свои догадки подгоняешь, а надо бы наоборот.
Тимофей с бойцами отнесли покойника к связистам, там потери несли ежедневно, похоронят и сапера со своими бойцами. Документы подписал Земляков, возвращались на квартиру вместе.
– Надо поймать, – кратко сказал старший лейтенант.
– Поймаем, – кивнул Иванов. – Это ведь здешние сволочи.
– Есть у меня подозрение, – признался Тимофей. – Надо бы проверить. Но достоверные доказательства вряд ли будут.
– Они сами придут. С исчерпывающими доказательствами. – Голос Иванова звучал спокойно. – Чуть убедим, и придут.
– Вы поосторожнее. Операцию вряд ли отменят, работать будем по-полной, – напомнил Земляков. – И отвлекаться нам никак нельзя.
– Это понятно. Но мы отдохнувшие, ночью поработаем. Так, Тима?
– Для начала напиться нужно, – предложил Тимофей.
Перед подвалом сделали по глотку, обрызгались коньяком, с грохотом ввалились в вонючее тепло. Тимофей чуть покачивался, держа под мышкой большую банку американской консервированной колбасы. Иванов ухарски сбил ушанку на затылок, шел следом, размахивал сигаретой.
К ночи обитателей подвала, конечно, прибавилось, смотрели со всех сторон с тревогой и страхом. Сержант Лавренко доперся до знакомого комода, бахнул банку и схватился за штык на поясе. Ближайшие венгры отшатнулись.
Заскрежетала вспарываемая жесть, Тимофей взмахнул штыком:
– Вот! Киндерам и фройляйн! Русские зла не помнят! Мы не эсэс! Не фашисты. Угощайтесь!
Наваливаться на колбасу мадьяры не спешили, но Тимофею было не особо и нужно. Размахивая руками, мешая румынские и русские слова, он рассказывал о коварстве немцев: подкрались, убили боевого товарища, лучшего друга, раздели, бросили как собаку! Ничего, боши за все ответят! Такого парня убили!
Тимофей утер нос, пьяновато улыбнулся ближайшей отдаленно симпатичной тетке, пошатываясь, двинулся дальше по подвалу, плюхнулся на край койки у буржуйской печурки. Здесь все было по-прежнему, разве что место уступили поспешнее – выступление с пьяными надрывными криками подействовало.
Сержант Лавренко сосредоточенно закуривал. Пальцы не слушались, выронили папироску, но успел подхватить, довольно хмыкнул… Иванов упал рядом, Тимофей дал ему прикурить…
Все те же морды вокруг – лысый, толстуха меховая, суслик-франт… На той кровати опять спят – судя по ногам, та же дамочка, но боты валяются у другой ножки. Понятно, вставала, это не криминал. Но похож каблук, вот похож, и все тут. Сравнить бы по отпечаткам, да с фото и размерами, как в правильных детективах. Но не то время и место. Нынче война. Да и отопрется дамочка сразу: ходила гадить, что такого. Пальто, конечно, другое, может, и вообще не брюнетка. Жора ее вряд ли узнает, да и ничего не доказывает узнавание. Заигрывала, и все. Но здесь война…
Иванов достал из-за пазухи флягу:
–
Глотнули. Коньяк Тимофей не любил, а сейчас уж и совсем противно стало. Поднялся, неуклюже задев кровать.
– Все одно Гитлеру капут!
На морозце полегчало. Тимофей душевно сплюнул:
– Ну и гадость!
– Коньяк как коньяк. А вообще, ты и вкусом вживаться должен. По методу Станиславского.
– Я не про коньяк и Станиславского, а вообще.
– Не томничай. Отлично сыграл. – Иванов нормально надел шапку. – После войны, если пропадет желание в контрразведке оставаться, в театральный поступай. Умеешь, я даже не ожидал.
– Что там уметь… Надо значит надо. Думаю, клюнут. Хотя, может, и нет. – Тимофей вынул из-за пазухи пистолет, поставил на предохранитель и убрал в кобуру. – Делом-то займемся?
– Займемся. Только ты сначала скажи: чего именно эту деваху заподозрил? Не спорю, вполне сомнительная. Но как ты ее угадал? Ее же и не видно под тряпьем.
– Да черт ее знает. По обуви, наверное. И еще как-то, – Тимофей неопределенно покрутил рукой, – она отличается.
– Верно. Вроде как ждет, красавица, когда окликнут. И без особого страха, хоть с напряжением. – Иванов хмыкнул. – Нет, я тоже не могу объяснить. Они там все напряженные и боятся, так почему именно эта барышня?.. Нет, то не по моей части. Пойдем лучше, займемся, чем я умею.
Обход подъездов много времени не занял. Поднимались наверх, поочередно светили фонариком: сначала Тимофей прибивал на дверь чердака листок объявления на мадьярском «Выход запрещен! Опасно!», потом старший лейтенант ставил за порогом ловушку. Ничего сложного: «лимонка», тонкая проволочка в натяг – элементарное минирование, но Тимофею с подобным сталкиваться не приходилось. Мины, понятно, видел, но тут даже еще проще.
Оставшиеся объявления присобачили на дверях подъездов.
– Старательно писал Дмитриевич, – сказал Тимофей. – Опасается, что сдуру жильцы полезут. Я вот тоже… Рванет кого-то не того – ой погано будет.
– «Не те» ночью в тепле сидят, а не по крышам лазят, – напомнил старший лейтенант.
В кабине «опель-пежо» согрелись, тихо обсуждали план на завтра. У улицы Андраши бахало и воевало, порой всполохи разрывов озаряли двор. Небо тоже оставалось неспокойным: наши штурмовики «ушли спать», но гудело невидимо – немцы норовили сбросить грузы осажденным, да и про ночные бомбы на головы русских не забывали.
Сержанту Лавренко было сказано «покемарить». Возражать глупо: следующий день, да, наверное, и не один, будет напряженным.
Вроде глаза только закрыл, как пихнули в бок:
– Нарвался кто-то. Второй подъезд, кажется.
Тимофей выпал из машины, старший лейтенант уже беззвучно шмыгнул через двор.
Холодный, гулкий подъезд, кованые ледяные завитушки перил, смутные звуки наверху…
– Не гони, Тима, а то успеем не туда, – шипел Иванов.
Дверь на чердак оказалась распахнута, побита осколками, еще витали в воздухе характерный дым и запах гранатной взрывчатки. Иванов ужом заскользнул внутрь. В темноте, под скатом крыши, хлопнул пистолетный выстрел – старший лейтенант мгновенно ответил очередью, Тимофей из-за косяка двери добавил. Вспышки на автоматном стволе порядком слепили…