Мамин сибиряк

Резник Юлия

И тут я позорно разревелась. Растирая по лицу сопли, некрасиво икая и буквально захлебываясь. Как же я так вляпалась? За что мне это все? Я же не какая-то там секс-бомба. Не модель, подрабатывающая на Онлифанс. Я обычная девушка, которая просто жила свою жизнь, как умела. А он вот так, из-за угла… А если узнает мама?! Или деревенские. Ладно я! От нее же не отстанут!

– Тщ-щ-щ… Люба, Любаша… Ну что такое? Объясни, а? Или мне поехать и у этого мудилы спросить?

– Не надо!

– Тогда говори. Ну… Что

он тебе сказал?

– Ч-что опубликует наши хоум-видео.

Олег моргнул. Еще, и еще раз. Словно мой ответ стал для него полнейшей неожиданностью.

– И много у него такого кино?

– Я не знаю! Он же это делал тайком… Я… н-никогда бы не с-стала в таком учас-ствовать.

– Тайком, значит.

– Ну, да!

.

– Ясно. Надень-ка колечко на пальчик. – Мамин взял мою руку, достал кольцо и довольно бескомпромиссно натянул ободок. В догорающем свете дня бриллиант заискрился миллионом солнечных зайчиков.

– Ты вообще меня слышал? – всхлипнула я, следя за их переливами, как загипнотизированная.

– Слышал. Я только не пойму, почему ты решила, что это что-то изменит?

– То есть как это? А твоя репутация, а…

– Она не пострадает. В отличие от этого червяка.

Эпилог

– Ну что?

– Ты у меня настоящая красавица, – улыбнулась мама, потупив слезящиеся глаза.

Вообще-то я хотела спросить, не вернулся ли Олег, так что неожиданный комплимент матери застал меня врасплох. И в самый эмоционально не подходящий для таких откровений момент. В носу защипало. Я сделала глубокий-глубокий вдох, который обернулся предательским всхлипом.

– Люба… – испугалась мама. – Что-то не так?

– В-все так. Просто ты мне никогда такого не говорила.

– Ну, так я тебя и в свадебном платье впервые вижу, – сипло парировала та. Я рассмеялась, прикладывая к уголку глаза сложенную салфетку. Конечно, мы обе понимали, о чем я. Но мама права – сейчас было не время копаться в моих детских обидах. И даже хорошо, что она нашла способ, как сгладить эти углы. Мне хватало других волнений.

– Да, платье потрясающее. Это все Олег… Оно таких денег стоит!

Мама подошла ближе. Распрямила бретели, которые по задумке дизайнера сползали с моих плеч к локтям. Глаза ее влажно поблескивали, но она сдерживалась. Упорно. Упрямо. Как всю свою жизнь.

– Он любит тебя.

– Думаешь?

– Вижу! Как смотрит. Как слушает. Как держит за руку – будто ты у него одна на всем свете.

– Мам, ты сейчас рискуешь показаться романтичной.

– Это возраст. – Мама фыркнула, часто заморгав. – С возрастом сердце становится как консервная банка. Стоит чуть приоткрыть – и все, пошло-поехало.

Мы рассмеялись. Я – еще всхлипывая, она – как будто бы с облегчением. Взгляд зацепился за

собственное отражение в зеркале. Нет, я не превратилась в кого-то другого. Это по-прежнему была я. С чуть дрожащими пальцами, с сомнением в глазах, с обидами, застрявшими где-то глубоко под ребрами. Но теперь я была не одна. Со мной была мама. И где-то… я надеюсь, что на подъезде, был Олег.

Только я об этом подумала, как в глубине квартиры оглушительно хлопнула дверь. Брови мамы взметнулись вверх. Мы переглянулись и бросились на звук набирающего обороты скандала.

– Ну, вот кто?! Кто тебя просил лезть, мама?! – бушевал Мамин. – Мне что, по-твоему, пять лет? Думаешь, я сам бы не разобрался?!

– Тебе едва не предъявили обвинение в нанесении тяжких телесных!

– Не предъявили бы!

– Потому что это не ты отмудохал посольского сыночка?

– Конечно. И это подтвердили семь человек.

– Семь человек из твоей команды. Не слишком-то надежные свидетели.

– Какая разница?! Ко мне у следствия нет вопросов?! Нет! Ты могла не приезжать и просто меня не позорить?! Мне тридцать пять лет! А ты «сыночка-присыночка». Тьфу ты!

– Да если бы не я, ты бы опоздал на собственную свадьбу!

– Черт! Мама… Любаша, милая, ты готова? Нам надо ехать.

Олег стремительно вышел в коридор, где мы с ним столкнулись нос к носу.

– Вау… Люба… Просто… Вау, блин.

– Не заговаривай мне зубы!

– Да я же от чистого сердца, малышка. Ты просто невероятная.

– Я на взводе!

– Зря. Я же сказал – ничего у них против меня нет.

– Родители Жени – влиятельные люди. И если он уверен, что это ты ему переломал ноги…

– Он может быть уверен в чем угодно. Мы тоже не пальцем деланые. Все! Закрыли тему. Ты готова? Нас уже наверняка заждались.

Заглянув мне за спину, Олег кивнул моей притихшей матери, хулигански улыбнулся и потащил меня за собой.

– Степа! Николай Емельянович, выдвигаемся! Мам…

Светлана Васильевна выплыла в коридор. Я так боялась, что она обвинит меня в проблемах Олега. И попытается расстроить наш брак. Но на удивление ее отношение ко мне ничуть не ухудшилось. Даже напротив, стало как будто лучше. Но я все равно по привычке ждала подвоха.

– Ой, Любочка, какая же ты у нас красавица! – вполне правдоподобно восхитилась моя свекровь.

– Просто шик, – согласился с ней Николай Емельянович, выходя вместе со Степкой из его комнаты, где они резались в приставку в ожидании выезда. Неделю назад Пивоваров расписался с моей матерью, чтобы на законных, так сказать, основаниях отвести меня к алтарю. На пальце мамы красовался совершенно неприличных размеров камень. Я могла только представить, как подгорало у деревенских кумушек, когда те его видели. И злорадно потирала руки. Так вам, жабы! Знай наших.