Мамин сибиряк
Шрифт:
– Люба, – представилась я. – А это мой…
– Будущий муж. Олег. Мамин.
– Я вас узнал.
И потом этот бандитского вида мужчина проорал какую-то совершенно неприличную кричалку, хулигански оскалившись. Мама закатила глаза.
– Коля!
– Ой, да ладно тебе, Анют, все ж свои. Я, Люба, вашу мать замуж позвал. Вы как? Не против?
– И вы тоже позвали, – промямлила я, от такого напора прячась за стаканом с квасом.
– В каком это смысле? – напрягся Николай Емельянович, повернувшись всем корпусом к матери.
– Ой! – опомнилась я. – Вы не так поняли! Я о себе. Олег
– А-а-а…
– А ты что подумал, Пивоваров? – подбоченилась мама. И такой вот… по-простецки подбоченившейся, я ее в своей жизни ни разу не видела. Если Николай Емельянович так на нее влиял, я была совершенно не против их союза. Может, мать хоть рядом с ним отпустит себя немного.
Глава 15
Не иначе как от обилия впечатлений меня вырубило, едва мы свернули с ухабистой деревенской дороги на трассу. И проспала я сном младенца до самой столицы. Проснулась, когда мимо пронесся мотоциклист, но не стала это обозначать, давая себе пару минут на то, чтобы тайком понаблюдать за Олегом. В свете проезжающих мимо машин лицо моего будущего мужа казалось таким красивым! Ну и что, что у него сломан нос? Я совершенно точно не видела мужчины красивее. А лежащие на руле руки? Это же какое-то произведение искусства. Такие большие, такие надежные… И стричься ему определенно не надо. Так он станет совсем уж красавчиком. Я же умру от ревности!
– Что, Любаш? – сверкнул Мамин белоснежными зубами. Я все хотела спросить, настоящие ли они, но было неловко. – Нравлюсь?
– Я вообще о Николае Емельяновиче думала! – выпалила, раздосадованная Олежкиной излишней самоуверенностью. Мне до такой еще расти и расти. И не факт, что я хоть в конце жизни приближусь к его показателям.
– Мне уже начинать ревновать? Ты это делала с такой мечтательной улыбочкой!
Вот гад! Я втянула щеки, закусила губу, но все равно не смогла противиться его обаянию. Со смехом ткнула Мамина в бок и следом прижалась лбом к его плечу.
– Вроде ничего он, да? – спросила обеспокоенно.
– Производит положительное впечатление. Ну, и его намерения не могут не вызывать уважения.
– Какие намерения? – не поняла сходу я.
– Так жениться. Мне кажется, чем старше, тем сложнее на это решиться.
– А-а-а. Ну, ты же решился.
– Так мне и не пятьдесят, Любава. – Олежка скосил на меня взгляд.
– Это да. Но тридцать пять – это тоже немало.
– Говоришь так, будто у меня песок из задницы сыплется, – рявкнул вдруг Мамин. Оу, нет… Я что, все-таки нашла его уязвимое место? Ну, кто бы мог подумать, что все так просто! С губ сорвался гаденький смешок. Олег сощурился. Смешок повторился. В притворном ужасе округлив глаза, я прикрыла ладошкой рот.
– Люба… – угрожающе прикрутил громкость Олежка, съезжая на обочину. – Что тебя так веселит?
– Н-не знаю, – натурально заливалась я. Потому что у моего смеха действительно не было никакой адекватной причины. Наверное, так из меня выходило напряжение от осознания, что даже моему со всех сторон положительному будущему мужу не чужды человеческие сомнения.
– Ах так? – оскалился он, до слез меня щекоча.
– Нет. Нет, Олег… – хохотала я. – П-перестань,
– Будешь еще смеяться над моими сединами?
– Не-е-ет, – божилась я, уворачиваясь со смехом.
– А что будешь?
– Не знаю.
– Боже, Люба. Нет бы сказать – любить!
– М-м-м, – стушевалась я.
– Что «м-м-м»? – передразнил меня Мамин. – Признавайся! Будешь?!
– Ты первый.
– Я-то понятно!
– Кому понятно?
– Всем!
– Я не все, – прошептала я, и все вообще как-то стихло. И смех, и шуточки. Олег отвел взгляд от моих губ. Наши взгляды переплелись.
– Ты не все, – кивнул он. – Ты совершенно потрясающая. Я влюблен.
И снова этот спазм в горле, как всегда, в такие моменты нежности… И снова все дрожит, заходится.
– Я влюблена, – вернула признание. – И мне безразличен твой преклонный возраст. Честно.
– Зараза, – прошептал, перед тем как меня поцеловать. Желание вспыхнуло мгновенно. Я зарылась пальцами в густые волосы Мамина, впуская его хозяйничающий язык в рот. Господи, это было так сладко! Грудь налилась. Белье вдруг стало невыносимо тесным. Задыхаясь, я на секунду оторвалась от его губ, жадно глотнула ставший вдруг вязким воздух и спустилась серией жарких поцелуев вниз по квадратному подбородку, массивной шее, рванула воротничок поло. Как вдруг кто-то забарабанил в окно!
– Эй! Ребятки, вы совсем охренели?!
Оказалось, что в какой-то момент, сама того не заметив, я перебралась со своего кресла, оседлав Мамина, будто жеребца. Щеки вспыхнули от мучительного стыда. А этому хоть бы хны! Усмехнувшись, Олежка ссадил меня со своих рук и, бросив: «Сиди тут, я выйду на минутку», действительно захлопнул за собой дверь.
Кошмар! Хорошо, что нас прервали в самом начале, потому как, видит бог, с ним мои тормоза отказывали. Рядом с Олегом даже секс посреди оживленного проспекта казался вполне естественным.
– Ну что, поехали? – усмехнулся он, вернувшись в удивительно благостном расположении духа. Я буркнула что-то невразумительное, пряча глаза. И пусть такое поведение наверняка выглядело незрелым, я ничего с собой не могла поделать. Может, Олежке было не привыкать к таким ситуациям, а я в первый раз так влипла! Вот бы был смех, если бы нас арестовали за непристойное поведение в публичном месте. А как бы «обрадовалась» Светлана Васильевна! Господи, ужас какой. Сын связался с рецидивисткой.
– Любаш… – мягко заметил Мамин, сграбастав мою ладошку.
– Надеюсь, тебе выписали большой штраф.
– Нет. Меня поздравили со скорой свадьбой. Пришлось выкладывать карты на стол, чтобы отмазаться от ненужных трат.
Я бросила на Олега подозрительный взгляд, сильно сомневаясь, что размеры штрафа оказались бы для его бюджета такими уж непосильными.
– И в чем подвох?
– Ну-у-у… Они меня узнали.
Кто бы сомневался. Вопрос – к чему он ведет?
– И?
– Думаю, прямо сейчас гайцы сливают инфу журналистам.
Я медленно повернулась к Олегу. Тот как раз по зеркалам протискивался между двух чересчур прижавшихся друг к другу машин. Такой простой, блин. Такой спокойный. Ну да, его, наверное, вниманием прессы было не удивить. Чего не скажешь обо мне.