Мамины субботы
Шрифт:
Сплетницы пугаются ее предостережений и, ворча, что эта торговка фруктами слишком много о себе воображает, убираются восвояси. Конечно, говорят они, у нее сват раввин, вот она и стращает людей, поучая их, как раввинша. Ее сын взял себе невесту — полуврачиху, чтобы не надо было бегать по врачам, но как бы там ни было, лучше с ней не связываться.
Улица не собиралась перемывать кости больному гусятнику. Между ним и его соседями годами шла открытая война. Теперь они опасались, как бы он не подумал, что они ему мстят. Если бы Лиза пожелала, чтобы соседи навещали больного,
Однажды я зашел к больному и был с ним в то время, как Фрума-Либча переворачивала его и давала ему лекарства. Он не переставая стонал и не разговаривал со мной. Когда я уже собирался уйти, он посмотрел на меня своими затуманенными глазами и жалко улыбнулся.
— Прости меня за то, что мучаю твою невесту и порчу тебе радость. Я помню тебя еще мальчишкой. Не беспокойся, недолго уже тебе страдать из-за меня. — Он поднял глаза к потолку, и я не знал, к кому он обращается — ко мне или к своей жене Лизе. — Может быть, Бог сжалится и вскоре заберет у меня душу.
Когда об этом стало известно улице, люди увидели в словах гусятника покаяние. Лавочник Хацкель набожно зажмурил глаза и сказал, раскачиваясь, как в молитве:
— Ой, во что превращается человек! Алтерка, который был таким крепким и так наслаждался жизнью! Алтерка, который не давал спуску обывателям и не считался даже с резниками! Алтерка, который лягался и нарушал заповеди Торы, делая все что хочется! Чтобы этот Алтерка говорил с такой покорностью, чтобы он просил прощения у мальчишки и ждал, когда Бог возьмет его душу? Ой, во что превращается человек!
Другой, торговец зерном Шая с бородкой лопаточкой, задумался, жуя губу, и протянул с печальным напевом:
— Теперь Алтерка-гусятник — сущий кантор.
Улица потихоньку забывает гусятника, словно он уже обратился в прах. Но иногда случается, что мимо пробегает торговец зерном Шая с бородкой лопаточкой, запыхавшийся и вспотевший, чуть ли не кипящий от жары. Он приносит свои обожженные пятки с тех дальних улиц, где ноги утопают в раскаленном асфальте, как в расплавленной смоле. Ему надо на еще более дальние улицы, где высокие окна домов отражаются в окнах проезжающих автомобилей, отчего возникает игра лучей, сверкание, мерцание, световая чехарда. Но вдруг Шая останавливается, он видит, как Лиза-гусятница несет из аптеки обклеенные рецептами бутылочки с лекарствами. Она проскальзывает тихо, как привидение, не видя никого, не слыша уличного шума. Она лишь кивает Веле, сидящей в воротах торговке фруктами, которая бросает на нее молчаливый вопрошающий взгляд… Лиза входит во двор, застыв в своей печали, словно вдова, вернувшаяся с кладбища. Шая смотрит направо, смотрит налево и замечает бакалейщика Хацкеля.
— Как у него дела? — Шая показывает на ворота, в которые вошла Лиза.
— Он уже все, — вздыхает Хацкель и бежит в свою лавку. Там его ждут покупатели. Он должен отмеривать, отвешивать — день не стоит на месте.
— Весь мир — суета сует, — вздыхает торговец с бородкой лопаточкой и торопливо идет по своим делам.
Но однажды происходит событие, напоминающее улице, что гусятник еще живет и мучается.
Однажды в знойный
Заспанная, зевающая, она трясет своими толстыми боками, наслаждаясь собственной упитанностью. Одно плечо у нее залихватски приподнято, а другое приопущено. Она идет лениво и медленно, как заведено у бой-баб, знающих свою силу и демонстрирующих небрежную уверенность, но на красном, как свекла, распаренном жарой лице воинственно пылают ее косые глаза. На руке у нее висит ридикюль, подаренный ей Алтеркой-гусятником, а на макушке игриво покачивается шляпка, тоже Алтеркин подарок. Она останавливается возле моей мамы.
— Как дела у Алтерки?
Мама опускает взгляд и молчит.
— Вам не подобает со мной разговаривать? — орет Хаська. — Тому, кто скажет, что я виновна в болезни Алтерки, я выцарапаю глаза. Он сам рассказал мне по пьянке, что пнул сапогом кошку и она издохла. За это Бог и наказывает его.
— Хаська, храни Бога в сердце и уходи, — просит ее моя мама. — Ты же еврейка, ты должна понять, как страдает Лиза. Ты видала всяких мужчин, а у нее умирает муж. Уходи.
— Не волнуйтесь. Я, конечно, не сестра милосердия, как невеста вашего сына, но сердце у меня есть. Я хотела бы переговорить с Алтеркой, чтобы он не унес с собой обиду на меня, но из-за его жены я этого делать не стану. Над улицей я смеюсь, — кричит она еще громче, чтобы слышали все вокруг. — Меня не волнует то, что про меня говорят люди. Это Алтерка за мной бегал, а не я за ним. Теперь за мной бегают муж торговки сладостями, Элинька-высокий и еще десяток других кобелей. Но вы же раввинша, вот я и хочу, чтобы вы знали: я не виновата, Алтерка сам виноват, он пнул сапогом кошку и она сдохла. За это Бог и наказывает его.
Хаська уходит, издевательски улыбаясь и заглядывая в лица болванов-мужиков, чьи головы торчат из дверей магазинов, как коровьи морды из стойла. Она нарочно крутит своей толстой задницей, а в ее косых глазах синим пламенем пылает ад. Там сидит дьяволица и издевается: видите, что я за штучка… Еще одна болячка Веле!
— Мразь, — потихоньку ругают ее женщины: они боятся Хаськи, Господи, спаси и сохрани от ее большого рта! — Ну и здоровущая же она, кровь с молоком, земля трясется под ее шагами.
Появление Хаськи напомнило улице, что гусятник борется с ангелом смерти. Но вместо жалости к Алтерке в соседях пробудилась старая ненависть к нему.
Долгие годы гусятник и гусятница откармливали черного кота, возлежавшего на обитом жестью столе и даже не прикасавшегося к сложенным там же тушкам гусей. В конце концов кот протянул ноги, потому что даже слон не живет вечно. И у гусятника стали сменяться кошки. Они у него не задерживались. Одна обожралась остатками от разделки птицы и издохла. Другая ушла гулять и не вернулась. Сманила какая-нибудь хозяйка или поймали собачники. Третью гусятник сам выгнал, потому что она запаршивела. Может быть, одну из своих питомиц он и пнул сапогом. Улица решила, что это убитая кошка терзает Алтерку, не дает ему умереть. Только Шая, торговец с бородкой лопаточкой, смеялся над этой историей: