Маньчжурия. 1945
Шрифт:
– Ложись! Приготовить гранаты!
В ответ на мою команду застрекотал пулемет, ударивший длинной, рассеивающейся очередью. Это сгоряча… Но следом японцы запустили в воздух несколько осветительных ракет – кажется, у них нашелся офицер, взявший управление боем на себя.
Ну что же…
– Двадцать два, двадцать два!
Последние слова я произношу, уже разжав усики и вырвав чеку, после чего бросаю эргэшку в сторону пулеметного гнезда с секундной задержкой. Граната все же не долетает пару метров до цели и мгновенно взрывается у самого бруствера. Но следом летят еще гранаты, много гранат! Взрывы РГ-42
– Вперед!!!
– Ура-а-а-а!!!
Нестройным хором закричали морячки – теперь-то можно, теперь наш крик играет на нервах противника и бодрит на последнем рывке… Оставшиеся метры мы пробегаем за считаные секунды, не обращая внимания на хаотичный винтовочный огонь. Хотя позади кто-то падает…
Вражеский офицер оказался настоящим бойцом – смело нырнув в окоп убитого пулеметчика, он подхватил ручной «Тип 11» с коробчатым магазином и примкнутым штыком (!). Самурай еще мог бы прижать нас к земле длинной очередью, дав японцам время очухаться и закидать гранатами группу русских, прорывающихся прямо по дороге… Но противник не успел нажать на спуск – короткая, всего в три патрона очередь моего ППС перехлестнула грудь врага, бросив смельчака на дно пулеметного гнезда.
Нет, не отобьетесь, твари!
Очереди ППС бьют в упор, сметая ринувшихся в штыковую контуженых японцев, а в окопы летят последние эргэшки. Второй офицер бросил своих солдат в отчаянную контратаку, сжимая в руках похожий на «люгер» пистолет и меч син-гунто, но снайперский выстрел ударил точно в голову самурая…
– Вперед! К складу!
Я увлекаю свою группу за собой, предоставив Шапранову добить деморализованных японцев, не ожидавших столь дерзкого налета. Шаг, другой, третий… Из-за насыпи показалась пара японцев. Поймав на мушку живот ближнего врага, двумя беглыми очередями укладываю обоих на землю.
– На землю!
Моя группа залегает, пока матросы и подоспевшие снайперы занимают опустевшие окопы у дороги, собирают трофеи – прежде всего гранаты. Но навстречу им уже прорываются последние защитники склада, спеша по ходам сообщений… Впрочем, слаженные двойки морпехов умело прикрывают друг друга огнем. А накоротке бьющие в упор очереди ППС не оставляют японцам с винтовками «Арисака» ни единого шанса, буквально выкашивая врагов!
Но в гаснущем свете очередной сигнальной ракеты я различаю с десяток воинов Хирохито, уверенно следующих навстречу бойцам Димы. И ручной пулемет «Намбу» в руках бегущего впереди японца! Скорее всего, командира отделения, капрала. Эти могут натворить дел…
– На три часа, японцы в окопах! Работаем гранатами!
– Нет гранат, командир…
– Е-мае!
Трясущимися от напряжения руками разжимаю усики второй эргэшки и, вырвав кольцо, закидываю ее точно в окоп, чуть впереди спешащего отделения самураев! Натренированный глазомер не подвел, да и техника броска у меня поставлена, так что с пятнадцати метров вложил гранату точно в ход сообщения. А в наступившей полутьме, подсвечиваемой лишь затухающим огнем на танке, японцы не увидели залетевшую в окоп гранату…
Взрыв!
Хлопок
Третья граната вновь летит в ход сообщения. Самураи что-то кричат, кто-то пытается выскочить из окопа, но их сметают очереди смершевцев. А я, меж тем, закидываю последнюю эргэшку чуть назад – так, чтобы отрезать врагу путь к отступлению… Два взрыва гремят с разницей всего в секунду, и крики раненых становятся громче, отчаяннее.
А затем застучали очереди ППС морпехов, наконец-то добравшихся до японцев по ходу сообщения…
На всякий пожарный меняю магазин ППС – запас лучше иметь во время боя! Тридцать пять смертельных зарядов. Безотказная штука.
– За мной!
Я первым приближаюсь к проходу в стенках земляного вала и аккуратно высовываюсь за поворот, вытянув вперед пистолет-пулемет. Конечно, надежнее было бы зайти с гранатой, но гранат у меня больше нет…
Наточенный клинок самурайского меча с силой рухнул на дырчатый кожух ППС, вырвав автомат из моих рук. От второго, рубящего удара офицера – уже немолодого, но резво двигающегося, – я едва смог отскочить назад! Рефлекторно схватился за рукоять финки… Отчего-то японец действует только холодным оружием – быть может, ему важно успеть обагрить меч кровью врага. Пусть и перед неизбежной гибелью…
Сейчас я закрываю противника собственной спиной, бойцы помочь не смогут. И скорее почувствовав, угадав очередной удар японца, успеваю нырнуть под рухнувший наискось клинок с шагом вперед! Чтобы, распрямившись, с силой вогнать зажатую обратным хватом финку в шею самурая.
Вогнать по самую рукоять…
Не знаю, чему там учат японских дворян, меня же готовил старый кубанский казак-пластун. На совесть готовил, обучая премудрости ножевого боя!
Вырвав пистолет из поясной кобуры и крепко сжав в пальцах рифленую рукоять ТТ, я пропускаю вперед подоспевшего бойца ОСНАЗа, быстро выглянувшего за угол земляной насыпи.
– Чисто!
Значит, офицер не успел к своим и решился продать свою жизнь подороже…
Бой затихает. Позади лишь изредка стрекочат короткие очереди ППС, да пару раз рванули трофейные гранаты, добивая японцев, оставшихся без автоматического оружия. Неужели действительно все?!
Глава 11
Тишина. Только шумит несмолкающий дождь.
Бойцы моей группы подтягиваются к складу, снайперы и осназовцы занимают периметр, разбирая трофейное вооружение и разворачивая огневые точки. К нам направляется капитан СМЕРШа, ведя перед собой пленника с туго стянутыми за спиной руками.
– Потери? – негромко спрашиваю я у Гольтяева, вымазавшегося в грязи и напрочь промокшего. Но так ведь и я не лучше…
– Трое, – рапортует Павел, его бровь рассечена. – Один из моих ребят ранен в плечо, бой вести не сможет. И двое морпехов – те наповал.