Маньчжурия. 1945
Шрифт:
Выходит, просто отмазали, пожурив для вида? Дела…
– Да еще агенты ФБР у нас активизировались. Пытаются наших офицеров вербовать, матросиками не брезгуют… По рукам ударили, скандал пока замяли. Ибо все еще союзники и дружить нам выгоднее. Пока что… Американцы и британцы ведь на островах плотно завязли, японцы дерутся отчаянно. А в сторону Квантунской армии даже смотреть бояться! Ну как же, миллионная группировка, две тысячи самолетов, несколько сотен танков… Хотя японцы вынуждены перебазировать на острова свою лучшую технику,
– А японские агенты – это в основном наши бывшие. Из Харбина и прочих мест. Редко когда на сотрудничество соглашаются. Уверены, что в случае победы СССР – им конец, вот и помогают врагу, твари, – с отвращением бросил Павлов.
Я раздраженно повел плечами. Бывшие – то есть беляки и перешедшие на сторону врага уже в тридцатые. Кто-то спасался от репрессий, кто-то бежал, осознавая, что рыльце в пушку… Вроде комиссара Люшкова. Из беляков же с японцами сотрудничают особо яростные, непримиримые, вроде атамана Семенова. Такие – хоть с чертом, но против коммунистов! Ага… Только у самих руки в крови по локоть еще с гражданской.
– Но самое поганое, что японцы сливают дезу. У контрразведки уже несколько десятков дел по поводу распространения панических и пораженческих настроений! В том числе среди рабочих заводов. Недавно взяли работницу, а та от знакомого, которому брат снохи рассказал, услышала, что товарищ Сталин решил отдать Хабаровский край Японии. Мол, это уже вопрос решенный. Смешно? Смешно, а завод на сутки встал!
Я удивленно присвистнул, а Павлов продолжил:
– Но сейчас агитация на уровне. Объясняют жителям Приморья, что остался последний недобитый гад. Пусть будет трудно, но мы обязаны его уничтожить так, чтобы даже духу его у наших границ не было! Объясняют, что среди китайцев много наших товарищей, нуждающихся в помощи… Ну вот и наши авто.
…Город за окном «эмки» показался мне необычайно красивым и светлым – пожалуй, как и любой другой город, что не затронула большая война. Причем Владивосток кипит так же, как и его вокзал! Проносятся «виллисы» и «доджи», отдельными колоннами двигаются танки и самоходки, стараясь не заезжать на асфальт. Стройными шеренгами печатают шаг бойцы, поднимая тучи пыли… Как пить дать, японцы будут готовы встретить наши войска – подобные приготовления просто не могут пройти незамеченными!
Разве что демонстративное развертывание крупных войсковых масс во Владивостоке отвлекает разведку врага от куда более важных и скрытых маневров…
– Скоро дожди, – мимоходом заметил товарищ Павлов, отвлекая меня от созерцания и неспешных размышлений. Я посмотрел на безоблачное летнее небо и не поверил, а вот чукча понимающе покачал головой. Значит, точно будут.
Дожди – это ограниченное действие авиации, это затрудненный проезд колонн с техникой. Но разведке дождь может и подсобить: проще миновать посты часовых и уйти от погони за пеленой скрывающего
Спустя минут сорок езды обе «эмки» подъехали к старинному зданию с большими окнами третьего этажа. У входа дежурят бойцы в простой войсковой форме.
– Здравия желаем! – козырнули они Павлову и сопровождающим нас офицерам. Старлей коротко кивнул в сторону моей группы:
– Эти с нами.
Внутри тоже караул. С капитаном – начальником. Тут все чин по чину. Документы. Досмотр. Бдят…
– Хорошего дня, товарищи! – кивнул начальник караула.
– И вам, – ответил за всех нас Серега. – Тихого дежурства.
– Нам наверх. – Павлов указал на ажурную лестницу с витыми металлическими поручнями.
– Что здесь было раньше? – спросил я, оглядываясь по сторонам.
– Коммерческое училище, – коротко ответил разведчик.
Встречающие нас офицеры спешно попрощались, направившись по своим делам, а вот товарищ Павлов уверенно провел нас по местному управлению разведки, в котором кипит работа: спешат по коридору люди с папками, из-за дверей закрытых кабинетов доносится стрекот печатных машинок и писк раций, негромкие голоса беседующих по телефону людей.
Кабинетная, штабная работа. Вещь нужная, но вот я ее на дух не переношу.
– Пришли, – остановился перед массивной дубовой дверью товарищ Павлов.
У двери нас уже дожидаются двое офицеров: капитан СМЕРШа и лейтенант в темно-синей форме с серебряными погонами береговой службы.
– Здравия желаю.
Я бегло козырнул незнакомцам, после чего коротко приказал своей группе:
– Оправиться.
Ребята зашевелились, но тут неожиданно вмешался Павлов:
– Необязательно. Идем только мы. А вы, товарищи, пока можете присесть и передохнуть.
Ну, точно – вдоль стен рядком стоят венские стулья. Богато живут в управлении…
– Есть, – кивнул связист. – Садитесь, братцы.
– Сергей? – удивленно воззрился на старшего лейтенанта контрразведчик, услышавший, как видно, знакомый голос и внимательно присмотревшийся к моему помощнику. Мгновение спустя он уже уверенно, обрадованно воскликнул:
– Серега!!!
– Пашка! – мой старлей радостно сверкнул глазами, распахнув руки для объятий и шагнув навстречу капитану. – Ты как тут?
Ответа я уже не услышал. Павлов постучал и почти сразу же вошел, уводя меня за собой:
– Разрешите?
– Входи, майор, – прозвучало из глубины кабинета.
Значит майор… Будем иметь в виду.
Кабинет показался мне довольно большим. За Т-образным столом, покрытым зеленым сукном, сидит довольно приятный мужчина чуть старше средних лет с погонами генерал-майора. Я тотчас вытянулся в струнку:
– Товарищ генерал-майор, капитан Панин прибыл с группой в ваше распоряжение!
Хозяин кабинета только махнул рукой:
– Давай без всей этой уставщины, Василий. Присаживайся… И ты, Николай, садись – в ногах правды нет!