Маньчжурия. 1945
Шрифт:
Все же потеряв пару-тройку бойцов, два отделения обошли пулеметный дот с флангов и зашли в тыл, в то время как остальные двинулись к артиллерийским дотам, зачищать их от чудом уцелевших самураев.
– Взвод! Прекратить огонь.
Мои «сорокапятки» замолчали, а бойцы саперно-штурмовой группы ринулись к доту, держась мертвой для вражеских пулеметов зоны. Японцы попытались встретить врага на подступах, но бьющие в упор очереди ППШ снесли бросившихся было навстречу самураев с винтовками наперевес… Противник, правда, был также вооружен ручным пулеметом, и расчет его успел смахнуть пару бойцов, открыв огонь буквально с десяти шагов! Но обоих пулеметчиков срезали очереди набежавших сбоку штурмовиков.
Немногие
Как видно, потеряли офицера…
Оторвав бинокль от глаз, я облегченно выдохнул – в японском тылу уже минут как пятнадцать стихла канонада. А значит, бронетанковая штурмовая группа справилась с задачей, и наш участок прорыва полностью зачищен от врага. Выстроенная в три линии оборона самураев – прикрытое минными и проволочными заграждениями предполье с пулеметными дзотами и развитой системой траншей, полоса артиллерийских и пулеметных дотов, позиции зенитной и гаубичной артиллерии в глубоком тылу врага – пала, сбитая первым же крепким ударом. Да, опыта мы набрались, этого не отнять… Опять же снарядов и патронов хватает в избытке. Вот году так в 1941-м или 1942-м (да и в 1939-м) в лобовых атаках на этот укрепрайон положили бы уйму народа, да потеряли бы легкой бронетехники – не счесть! И справиться без сильной артподготовки или мощного воздушного налета все равно не сумели бы.
А теперь? Скрытое выдвижение под прикрытием тропического ливня, рывок небольших, но отлично вооруженных автоматическим оружием штурмовых групп, умелый (хоть и рискованный) прорыв ударной бронегруппы… И вполне надежная оборона классического укрепрайона пала в считаные часы, обойдясь нам куда меньшими потерями, чем на то рассчитывали японцы.
Слава тебе, Господи!
Глава 14
… – Не, слабы япошки, слабы! Вон помню, у фрицев без всяких дотов оборона была куда прочнее. Стоило им только дать время в землю закопаться… День-другой – и ровные ряды благоустроенных, укрепленных жердями, просторных сухих траншей. Дзоты и блиндажи, перекрытые в три наката бревен, бронеколпаки. Я до того, как в артиллеристы подался, успел чуть повоевать в расчетах ПТР. Так вот, в атаке мы бронеколпак нашими пулями взять не смогли. Разве что заслонку амбразуры пробили. Да и то! Пулей БС-41 с сердечником из вольфрама! А неполная рота «тридцатьчетверок», почитай, целиком накрылась, пока до позиций немецких добралась – противотанковые трехдюймовки фрицев их жгли что в борта, что в лоб, только в путь…
Женька Филатов, отличившийся сегодня точной стрельбой, говорит возбужденно, уверенно, энергично размахивая руками, и с аппетитом уминает свежую рисовую кашу, обильно сдобренную говяжьей тушенкой. Но сидящий подле него старшина Глухов, все еще уязвленный тем, что его, командира орудия, я отправил к пехоте простым посыльным (а что делать, если командир орудия в тот момент боя был не нужен, зато требовался толковый старшина, способный донести мою задумку до офицера штурмовиков?), отрицательно мотнул головой:
– Ты скажи о слабости японцев тем нашим бойчинам, кто в тридцать девятом воевал в Монголии на Халхин-Голе, ага. Тогда наши «бэтэшки» от японских противотанковых тридцати
Я только покачал головой, жестом остановив Филатова, готовящегося разразиться ответной речью:
– РККА на месте не стояла, наша промышленность сделала сильный рывок, и сейчас воюют куда более сильные машины, чем у японцев – что в небе, что на земле. Но нам не столько с танками драться, сколько с пулеметными точками, а пулемет, судя по прошедшему бою, вполне может дотянуться до батареи. Так что бросьте вы пустые разговоры, слаб или силен новый враг. Наша задача – под пули не подставиться и домой живыми вернуться. Понятное дело, с победой… А Филатов молодец, бил сегодня метко! На «Отвагу», может, и не потянет, но «Боевые заслуги» попробую выбить.
Радостно улыбнулся Женька, Глухов только хмыкнул – как же, воевал весь расчет, не только наводчик. Впрочем, говорить вслух ничего не стал… Остальные артиллеристы только головами закивали, а я неожиданно для самого себя провалился в размышления и воспоминания, механически пережевывая вполне себе приличный кулеш.
…Да, немцы были сильны в обороне, этого не отнять. И окапывались довольно быстро не только на передовой, но и в тылу, столкнувшись с первыми ударами партизан. Я нисколько не приукрашу, сказав, что нацисты приложили колоссальные усилия, чтобы обезопасить свои коммуникации, особенно железнодорожные… Так, диспетчеры не имели точного графика движения, патрульные бронедрезины ходили по железнодорожным линиям в любое время, без всякой системы, хаотично, но довольно часто для того, чтобы срывать операции партизан по минированию путей. На каждом переезде – усиленные в том числе и трофейной техникой посты, а оборона железнодорожных мостов представляла собой мини-укрепрайоны, лобовые атаки на которые оборачивались лишь большой кровью.
Конечно, немцам не хватало зольдат даже на фронте, не говоря уже про тыл. А потому они использовали своих «белокурых бестий» только на ключевых объектах, широко привлекая к борьбе против «лесных призраков» полицейские части из предателей. Кроме того, существовали и особые подразделения, специализировавшиеся на борьбе с нами, ягдкоманды. Их создавали из опытных охотников с хорошим вооружением. Схожее подразделение, сформированное из браконьеров, имелось и у СС – бригада «Дирлевангер», если мне память не изменяет… Впрочем, с последними встречаться не доводилось – хватило и украинских карателей.
До 1943-го года полицаи, хорошо знавшие местность и людей, воевали умело, крепко, жестоко. Лишь после Сталинграда настроения переменились, и многие начали подспудно искать варианты для спасения в случае возможной победы СССР. Переход Гиля и его «Дружины» в партизаны есть самый громкий, масштабный случай, но на местах такое происходило если не сплошь и рядом, то и не очень редко… Тем не менее полицаи были опасным противником партизан, а введенная немцами круговая порука и расстрел заложников за успешные операции «лесных призраков» имели сильный эффект, особенно поначалу.