Маньчжурия. 1945
Шрифт:
Без поддержки пулеметчиков сопротивление японцев подавили быстро: сблизившись с траншеями, занятыми врагом, штурмовики закидали их гранатами. А когда огонь самураев заметно ослабел, в окопы ворвались бойцы, расстреливая врага из ППШ с их емкими магазинами, выпускающими до шестнадцати сильных маузеровских пуль в секунду…
Неожиданно вблизи меня стегнула грязь одна, потом вторая короткая очередь. Заученно рухнув наземь (если стреляют – ложись!), я прижал к глазам бинокль и уже вскоре разглядел метрах в ста от разбитого нами еще один дзот. На этот раз фронтальная амбразура
– Помочь лейтенанту! Оба орудия – вправо пятнадцать градусов! Цель – пулеметный дзот! Осколочными, по готовности, огонь!
Казенники с чавкающим звуком проглотили густо смазанные снаряды, наводчики принялись спешно доворачивать маховики горизонтальной доводки… Неожиданно послышался звон разбитого стекла – отчаянный японский расчет сумел зацепить орудие Глухова, разбив панораму. Испуганно прижался к земле наводчик, поспешили укрыться за щитком заряжающий и оба подносчика. Командир орудия также припал к земле, подтаскивая за собой раненого взводного… Но в ответ уже грохнул снайперски точный выстрел второго орудия – и вражеский пулемет исчез в яркой вспышке пламени.
– Женя, добивайте дзот вторым выстрелом!
Хлесткий звук очередного выстрела «сорокапятки» Филатова совпал с грохотом сильного взрыва. Накрылась-таки одна из «сушек», мощно сдетонировавшая от точного выстрела полевой трехдюймовки… Если не ошибаюсь, на вооружении у японцев состоят лицензионные копии крупповских полевых пушек еще начала века. Тем не менее бронебойный снаряд одного из орудий (ровесников обороны Порт-Артура!) сумел пробить тонкую в лобовой броню самоходки, едва перемещавшейся по полю после пары-тройки выстрелов…
Оставшиеся на нашем участке три «сушки» сосредоточили огонь на орудийном доте, из которого выстрелило полевое орудие. Бронебойные болванки грабинских трехдюймовок не способны пробить бетонные, армированные стенки долговременных огневых точек японцев. Но, пристрелявшись к амбразурам, ЗИС-3 с легкостью выбивают бронезаслонки, порой обрушив края, а рикошетя внутри бетонной коробочки, болванка уже вполне способна нанести тяжелый урон гарнизону… Не говоря уже о летящих следом осколочных снарядах.
Один японский дот уже замолчал, по соседнему ведут плотный огонь все три «сушки». Но долговременные огневые точки, поддерживающие своим огнем полевые траншеи предполья, вынесенные вперед, всегда строят с расчетом, что одна будет прикрывать другую. И держа это в голове, позади крупных артиллерийских дотов я сумел разглядеть еще один, малый и приземистый пулеметный дот. Последний пока молчит…
Но он здорово огрызнется огнем станковых «гочкисов», как только наши штурмовики пойдут вперед.
– Сержант Шитюк… Сергей! Объявляю благодарность за точную стрельбу!
– Служу Советскому Союзу!
Наводчик-снайпер
– Значит так, взвод, слушай боевую задачу. Лейтенанта Карасева эвакуировать в тыл, командирам орудий – выделить по одному заряжающему. Остальные – приготовить дымовые гранаты, будем ставить завесу у дота, расположенного в тылу… Гранаты кладем рядом с дотом, наша задача его слепить! Сержант Шаповалов, наводить пушку придется через ствол. Опыт есть?
Наводчик ответил несколько обескураженно:
– Нет, товарищ капитан…
– Ничего. Это не по танкам бить в момент атаки… Три градуса вертикальной доводки – пристреляемся по ходу боя. Старшина Глухов!
– Слушаю, товарищ капитан.
– Семен, нужно добраться до штурмовиков. Проходы в минном поле имеются, окопы молчат – добежишь без риска. Предупреди наших о пулеметной точке. Как будут готовы идти вперед, пусть командир даст сигнал ракетой, мы ослепим японцев.
– Есть…
Старшина, несколько уязвленный тем, что я отправил его в качестве посыльного, все же поспешил вперед с негромкой руганью, мешая грязь на бегу. Подносчики же повели в тыл бледного от потери крови и боли Карасева, хлебнувшего войны полной ложкой… Лейтенант рвался показать себя в бою, но фронтовая реальность такова, что в первой атаке гибнет очень много новичков, до трети новоприбывших бойцов и младших офицеров. В первом же своем бою… Конечно, к 1945-му ситуация изменилась, наши воины и командиры набрались опыта, последние стали жалеть людей и пытаться их кое-как беречь. Но от личного опыта, приобретенных инстинктов зависит очень многое. Я рухнул в грязь, как только заслышал вражескую очередь, Карасев же промедлил, не решаясь пачкать в бурой, мутной жиже новенькую, ладную офицерскую форму… За ошибку новичка он заплатил кровью – хорошо хоть, что не жизнью!
…Прошло не менее получаса, прежде чем над позициями занятых нашими траншей в воздух взвилась красная ракета. За это время «сушки» заткнули второй, упрямо сопротивляющийся дот. Потеряв полевое орудие (его достали, как только вновь открылись бронезаслонки для очередного выстрела), японцы упорно огрызались огнем мелких противотанковых пушек. Подбить самоходки врагу так и не удалось, но «разули» самураи сразу двух наших «фердинандов».
– Взвод! Дымовыми гранатами… Огонь!
Мой крик совпал с грохотом выстрелов, а у замеченного мной приземистого пулеметного дота встало два дымных столба, стремительно растущих с каждой секундой.
– Шаповалов, один градус влево, Шитюк – хорошо! По готовности… Огонь!
Еще пара дымных снаряда прилетели к японцам – и сразу несколько штурмовых отделений спешно двинулись в сторону противника. Японцы опомнились, ответили густыми очередями станкачей, пытаясь нащупать наших сквозь дымную пелену, лихорадочно меняя направление стрельбы… Но это агония. Длинные очереди сильно рассеиваются, а водя стволом из стороны в сторону, вражеские пулеметчики все время меняют сектор обстрела, даже случайно достав штурмовиков.