Маньчжурия. 1945
Шрифт:
Мы остановились у черной командирской «эмки» ГАЗ М-1.
– Садитесь, товарищ капитан. Теперь поедем конкретно разговаривать.
Я опасливо оглянулся. Как-то это все не по мне… Но делать нечего.
– Есть! – козырнул я, садясь на заднее сиденье «воронка», прямо-таки физически ощущая, как отпуск и демобилизация проходят мимо…
– Да ты это оставь. Давай теперь по-свойски, в неформальной обстановке.
«Эмка» начала движение. Мимо проплывают остовы разрушенных зданий, в которых еще совсем недавно готовили засады штурмовые группы СС с фаустами и пулеметами или держали оборону ополченцы из фольксштурма… Теперь же женщины в красивых
– Диспозиция такая… – начал Леонид Михайлович.
Ему действительно идет это имя. Подполковник, скорее, похож на университетского профессора, чем на разведчика: усы и бородка клинышком, круглые очки. Как брат Ковпака – ни дать ни взять!
– Вы будете прикомандированы к разведке Первой армии Дальневосточного фронта. Там все уже в курсе. Да и твой связист успел повоевать с самураями в ее составе, – улыбнулся Фролов. – Ваша задача помочь разведке в начале наступления, но это лишь приведет вас к настоящей задаче. Наши агенты в Муданьцзяне и Харбине сообщают о том, что у японцев на территории Китая есть лаборатория, где разрабатывают химическое оружие. Недалеко от Харбина есть целая крепость, где специальный отряд японских вооруженных сил до сих пор занимается исследованиями в области биологического оружия. Опыты эти твари производят на живых людях: в основном китайцах, но есть и русские из пленных и бывших, что в Харбине.
Я глубоко вздохнул, обратив внимание, что едем мы по кругу. Еще в глаза бросилось, что на уцелевших деревьях наливаются соком вишни. Вот скоро детворе будет раздолье…
Между тем Леонид Михайлович продолжил:
– По нашей информации, подтвержденной захваченными тобой документами, в этом отряде также проводятся бесчеловечные опыты с бактериологическим оружием. И это самое опасное. И это и есть ваша цель. Сейчас, в преддверии советского наступления, японцы наверняка сворачивают свою деятельность и уничтожают все возможные улики. Но из донесений наших агентов четко ясно, что часть архивов будет спрятана для торга в случае быстрого прорыва Красной армии. А сомневаться в этом не приходится. Ваша задача взять хотя бы одного языка из этого отряда, по возможности – с документами. Работать будете с местными агентами, вас сведут с ними через местную резидентуру… Ну а потом и лично, как возьмем Харбин.
По тону подполковника понятно, что взятие Харбина вопрос решенный. Но я-то по своему опыту знаю, что как только заговорят о гарантированном успехе предстоящей боевой операции, то жди осложнений!
– И самое главное, – помрачнел Леонид Михайлович. – Эти крысы, скорее всего, захотят сдаться именно американцам. Этого вы допустить не должны, даже ценой уничтожения как цели, так и документов. Более подробно все объясню завтра. Пока все ясно?
– Неясно только, зачем вы меня в Карлхорст пригласили, – я потер свежевыбритый по случаю подбородок.
– Ничего, прошелся по городу при параде, глядишь, еще с какой-нибудь прехорошенькой фрау познакомишься, – улыбнулся подполковник.
Шутит, что ли? Или считает, что возможна утечка? Тогда многое становится понятным насчет разведгруппы, переводимой из Берлина аж на Дальний Восток. Если есть «крот», действующий в интересах американцев, желающих завладеть японскими архивами, многое становится понятным. Тогда неизвестная никому разведгруппа, одна из многих куда более достойных и очевидных кандидатов на выполнение ответственного
– Ну вот мы и приехали. До завтра полностью свободны, товарищ капитан.
«Эмка» остановилась там же, откуда выезжала.
– Леонид Михайлович, а можно просьбу? – улыбнулся я.
– Конечно, – слегка удивленно ответил подполковник.
– До Хохвальдштрассе не подбросите?
С Димкой я все-таки попрощаюсь.
Глава 3
… – Сам видишь, Миша. Окопались, гаденыши, замаскировались! И вломили нам по самое не могу, когда по дамбе пошли в атаку!
Вижу, еще как вижу. Насыпная плотина, скорее даже гать шириной всего метров семь, разделяющая заболоченный участок суши и сильно заросший то ли пруд, то ли озеро… Тянется она метров на шестьсот, упираясь в немецкие траншеи. И еще двести метров отделяют ее от опушки леса, где мы и ведем разведку с молодым комбатом Петром Кругликовым, лишь недавно получившим майора. Он с такой искренней болью смотрит на замерший поперек гати танк Т-70 с сорванной с погон башней и на тела бойцов десанта, лежащих вокруг брони, что меня невольно пробирает…
За войну мне довелось повстречаться с разными командирами. Многие везунчики, пережив свои первые бои и неплохо показав себя в качестве взводных «Ванек», двинулись после на роту, а кто и в комбаты. Но если летеха взводный вынужденно делит со своими бойцами все риски боевых действий и трудный фронтовой быт, то ротный чувствует себя куда вольготнее, а комбат так и вовсе – фигура! Последнему уже нет нужды лично участвовать в боях, его манит дальнейшее продвижение по службе, он получает доступ ко всем возможным привилегиям командирской должности. А это и куда лучшая еда, включая отборные американские консервы и алкоголь, и возможность выбрать себя походно-полевую жену посмазливее из тех девушек, которые, сполна глотнув ужасов войны в качестве санинструкторов или связисток, были готовы на столь унизительную для женщины роль, лишь бы выжить…
Последних я никогда не винил – как по мне, места женщине на войне быть не должно. Гибель товарищей-парней тяжело пережить, но когда гибнут девчонки, тяжелее вдвойне – не уберегли, не защитили… Лидия Литвяк, Белая лилия Сталинграда – всего двадцать один год, а какая красавица! Была… Ей бы деток рожать, а не фрицев сбивать за штурвалом истребителя. А снайпер Роза Шанина? Господи, да я когда увидел статью про нее с фотографией, аж сердце защемило! И всего двадцать лет жизни, погибла в Пруссии… Да, Роза уничтожила 59 зольдат и офицеров – и это только подтвержденные цели, а Белая Лилия сбила около десяти вражеских самолетов, включая лично сбитый ей «мессершмитт».
И да, в отличие от германских «асов», что летчиков, что танкистов или снайперов, им в зачет шли все победы – хоть в группе, хоть личные, хоть подтвержденные, хоть нет. «Джентльменам верят на слово», ага… У нас же многие победы снайперов, летчиков и танкистов зачастую не шли в заслугу, как «неподтвержденные», так что результативность девушек могла быть значительно выше.
Но если даже так, менять жизнь одной русской женщины на десяток, а то и десятки вражеских зольдат – для меня все равно неприемлемо. И если кто-то из тех девчонок, по зову сердца пришедших на фронт, но сломавшихся, столкнувшись с ужасами войны (а ломаются здесь далеко не только девчушки!)… Если кто-то из них спасся в объятьях старших по званию офицеров, то я им точно не судья.