Маньчжурская принцесса
Шрифт:
Дело принимало скверный оборот, и Пенсон вмешался:
– Насколько я понимаю, месье, эта дама Лекур очень важная персона и... вы опасаетесь последствий?
– Совершенно верно, инспектор, совершенно верно! С ней нельзя обходиться, как с каким-нибудь хозяином постоялого двора, и я не представляю, как я явлюсь к ней с двумя полицейскими... Через час весь департамент, и даже больше, поднимутся против меня... Префект полиции, один-два министра и еще не знаю, кто.
– Другими словами, нужно произвести арест за пределами дома?
Перрен бросил на коллегу растерянный взгляд: этому парижанину приходят в голову
– Об этом можно только мечтать. Найдите мне способ заставить ее выйти. В таких случаях из укрытия выходят не так просто.
– Месье Ланжевен и я убеждены, что она собирается послезавтра сесть на пароход компании Мессажери, отправляющийся в Сайгон... Неизвестно, что может произойти за эти дни.
Мисс Прайс, о присутствии которой почти забыли, посчитала, что пора напомнить о себе. Она робко заметила, что обе дамы должны выйти к половине пятого, чтобы отправиться «за покупками». Перрен взорвался:
– Покупки? Вот это женщина! Ее разыскивает полиция, а она как ни в чем ни бывало собирается пройтись по магазинам? Вы смеетесь над нами, мисс? Она еще может зайти на улицу Канбьер выпить чаю, раз уж она там окажется.
– Боже мой! – пронзительно воскликнула мисс Прайс, едва не плача.– Вы мне не верите? Я говорю вам, что мадам велела подать карету к половине пятого и что она увозит эту женщину!
– Мы вам верим, мисс Прайс, – сказал Пенсон, успокаивая девушку.– И мне кажется, я нашел решение. Я знаю эту женщину в лицо, и если, комиссар, вы согласны, я предлагаю сам арестовать ее с помощью ваших двоих людей. Так никто не сможет ни в чем вас обвинить, поскольку я приехал из Парижа и... мадмуазель тоже останется в стороне. Я ее никогда не видел... Что же касается вашей генеральши, она отделается ответом на один-два безобидных вопроса. Такой вариант вам подходит?
Похоже это устраивало всех. Через несколько минут Виолетта с легким сердцем выходила из полицейского участка. Если она и испытывала еще смутную тревогу, то волнение ее внезапно улетучилось, так как на пороге она встретила утреннего посетителя и узнала его без труда. Поскольку Антуан не видел ее в доме генеральши, то не обратил на нее никакого внимания. Он пришел лишь узнать, не прибыл ли Пенсон и нельзя ли договориться с ним в случае, если Орхидея обнаружится.
Инспектор принял его с довольной широкой улыбкой и даже пригласил участвовать в миссии, которую ему предстояло выполнить. Художник, очень обеспокоенный, поспешно принял это предложение.
– Вы знаете, где она?
– Да. Вы тоже скоро узнаете. Сегодня она поедет со мной в Париж!
Когда же незадолго до назначенного времени полицейская карета остановилась у дома мадам Лекур, он мысленно обозвал себя дураком. Ему следовало догадаться, что дама, о которой идет речь, сыграла с ним шутку, хотя он и не понимал, почему она укрывала Орхидею. Оставалась смутная надежда, что произошла ошибка. К несчастью, когда он увидел всех трех женщин выходящими из дома и поднимавшимися в карету, то понял, что об ошибке не может быть и речи. Платье на мадам Бланшар было бесподобное, хотя он уже видел ее туалеты. Все, что оставалось ему делать, это возвращаться с ней и пытаться все сделать, чтобы ей помочь.
События разворачивались быстро. Как только карета выехала из сада, Пенсон остановил кучера, двое других полицейских
– Вы гораздо более ловки, чем я предполагала, месье полицейский, – сказала она, слабо улыбаясь.– Надеюсь, что в прошлый раз я не сделала вам слишком больно?
– Я не такое видел, мадам. Выходите, пожалуйста.– Молодая женщина не успела ничего ответить, как вмешалась мадам Лекур:
– Минутку! Она в моей карете, значит, у меня. Куда вы собрались ее везти?
– В другой карете, мадам, чтобы доставить в полицейский участок, затем на вокзал и посадить в парижский поезд. Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Если вы будете чистосердечны, то вас не ожидают никакие беспокойства.
– Никакие беспокойства, говорите вы, когда я уже выше головы окунулась в беспокойство? Что касается ваших вопросов, то у нас будет сколько угодно времени в поезде, так как я буду сопровождать мадам Бланшар... В свою очередь я хотела бы знать, как вы смогли выйти на нас? Кто вас предупредил?
Взгляд ее, метавший молнии и полный подозрения, обратился на мисс Прайс, которая стала пунцовой. В этот момент Антуан, движимый желанием ободрить Орхидею, появился в открытой дверце кареты.
– Будьте спокойны, друг мой. Вас будут держать недолго, я позабочусь о вас.
В этот момент на него обрушился удар, которого он не ожидал. Убежденная в том, что она нашла предателя, выдавшего ее, генеральша замахнулась своим верным зонтиком и обрушила удар на его голову.
– Я должна была еще тогда догадаться, что за вашими сладкими речами скрывается мерзкий шпион! – вопила она.– Но я никогда не думала, что вы посмеете привезти ко мне полицию!
Ее успокоили с трудом. После чего Пенсон великодушно разрешил арестованной ехать в карете своей благодетельницы и увез Антуана. Мисс Прайс, которую мадам Лекур потеряла из виду в этом сражении, с облегчением узнала, что ей поручили предупредить капитана «Монте-Кристо», а затем вернуться охранять дом. Она, конечно, будет умирать со страху в этом большом здании, несмотря на присутствие слуг, но она предпочитала такой оборот дела, нежели пуститься в новую авантюру женщины, живой ум и зоркий глаз которой она хорошо знала. Как только «китаянка» сядет в тюрьму, генеральша вернется, и тогда она сможет чистосердечно рассказать, какую замечательную услугу ей оказала...
Глава VI
Погребальная церемония в церкви Святого Августина
Комиссар Ланжевен испытал некоторое удовлетворение, увидев входящего в его кабинет Пенсона в сопровождении мадам Бланшар, но всего лишь на какой-то краткий миг во-первых, на лице инспектора было самодовольное выражение императора Аврелиана, волочившего за своей колесницей королеву Пальмиры, закованную в золотую цепь. Ланжевен ненавидел любое проявление триумфализма. Затем он был удивлен заменой увядших тюльпанов в его вазе белыми гвоздиками, пряный запах которых он вдыхал с удовольствием, а он не любил обнаруживать перед кем-либо свою романтичность. Наконец, вошедший был не один. Маленькая кругленькая дама, по-видимому, раздраженная, сопровождала его. По ее походке было видно, что пришел не кто-нибудь, а... Тем не менее комиссар изобразил на своем лице самое неучтивое выражение и, пролаял: