Манъёсю
Шрифт:
Появление образа луны в М. во многих песнях приписывают влиянию китайской поэзии. В народных японских песнях основное внимание уделяется солнцу, облакам, ветру, дождю — всему тому, от чего зависит урожай. Из М. образ луны перешел в японскую классическую поэзию Х—XIII вв., где получил широкое хождение в песнях осени, любви, разлуки.
п. 10 Императрица Когёку-Саймэй — в тексте: “Накацу сумэра микото” (см. п. 3). Имя не указано, есть основания полагать, что это — Когёку-Саймэй, потому что в п. 3 императрица фигурирует под этим титулом и, кроме того, из “Нихонсёки” известно, что именно она совершала неоднократно путешествия в провинцию Кии. В М. — три
п. 11 Шалаш (карио) (см. п. 7, временный приют).
Песня сложена во время путешествия (МС).
п. 12 В “Руйдзю-карин” песни (10–12) приписаны императрице (прим. к тексту). Однако, судя по содержанию и другим песням М., все они были, по-видимому, записями народных песен, сделанными во время путешествия императрицы. Сходные мотивы встречаются в разделе народных песен М.
п. 13 Имеется в виду известная легенда о любви двух гор — Кагуяма и Миминаси — к горе Унэби и об их вражде и споре, настолько нашумевших, что из священной провинции Идзумо явился один из богов (Або-но Оками), чтобы усмирить этот спор (ЦД). Легенда есть в “Харима-фудоки”.
Существует такая же легенда о трех горах в провинции Рикутю, где якобы горы Иватэ и Хаятинэ враждуют из-за любви к горе Химэками: когда над горами Хаятинэ и Химэками ясно, гора Иватэ покрыта облаками, когда же ясно над горами Иватэ и Химэками, над горой Хаятинэ нависают облака.
Накацуоинэ (или Накацуоэ) — впоследствии император Тэндзи. Песня сочинена им в правление Саймэй, когда он был наследным принцем.
Император Тэндзи враждовал со своим братом (будущим императором Тэмму) из-за любви к принцессе Нукада и поэтому, услышав в провинции Харима предание о трех горах, он сочинил песню, сопоставляя эту легенду со своей судьбой (МС).
Некоторые комментаторы (К.) считают, что легенда говорит о любви двух женщин к одному мужчине, но большинство (Морибэ и др.) склоняется к противоположному мнению. Так как этот мотив в песнях М. обычно представлен в виде любви двух юношей к девушке и даже имеет особое название: “цума-арасои”—“спор из-за жены”, мы считаем, что последняя точка зрения правильнее. Кроме того, название горы Унэби (измененное “унэмэ” — “придворная красавица”) и “мк” к ней — “тамадасуки” жемчужные повязки — принадлежность чаще женского костюма. Такое толкование подтверждается и обращением Тэндзи к этой легенде.
п. 14 Согласно “Харима-фудоки”, речь шла о равнине в уезде Ибо, а не в уезде Инами, но именно в Инами легенда была известна в таком варианте (МС) (см. п. 13).
п. 15 Песня идет под заголовком предыдущей в виде каэси-ута, но, как явствует из содержания, является самостоятельной (на что указывают и все комментарии).
В примечании к тексту также указывается, что “данная песня не похожа на каэси-ута. Однако в древнем тексте М. она была записана как каэси-ута и поэтому помещена вслед за предыдущей песней”.
п. 16 “Правление императора Тэндзи” — в тексте: “Правление верховного владыки, ведавшего
Император Тэндзи (662–671) — сын Дзёмэй и Когёку-Саймэй, старший брат Тэмму.
Министр Фудзивара — Фудзивара Каматари (см. п. 94). Песня принцессы Нукада самая ранняя из сохранившихся на эту тему. В дальнейшем сравнение весны и осени встречается часто в поэзии, особенно в период Хэйан (IX–XII вв.). Этот мотив заимствован из поэзии древнего Китая, и поэтические турниры на эту тему устраивались в подражание китайским обычаям.
п. 17 Песня считается одной из лучших поэтессы Нукада; сочинена во время перенесения столицы из Асука в Оцу, в провинцию Оми (667 г.), в пути, когда Нукада покидала Асука, где она оставляла своего прежнего возлюбленного (Тэмму) и направлялась к его старшему брату (императору Тэндзи) в Оцу.
В “Руйдзю-карин” песни 17 и 18 приписываются Тэндзи (прим. к тексту). Однако составитель М. и последующие комментаторы правильно считают ее песней Нукада, что подтверждается и песней 19.
п. 19 Принцесса Иноэ — о ней ничего не известно. В М. — одна ее песня.
Заголовок песни в тексте соединен с заголовком песни 17 (Нукада-но окими Оми-но куни-ни кудариси токи цукурэру ута, Иноэ-но окими сунавати котауру ута). Для удобства читателя в переводе мы перенесли его к песне 19, к которой он непосредственно относится. Он вызывает сомнение у комментаторов, ибо “котауру ута” — “ответная песня”, “песня, сложенная в ответ”— на первый взгляд не имеет отношения к предыдущим песням и написана от лица женщины, к тому же неизвестной. В примечании к тексту указывается, что песня помещена здесь только потому, что в древнем тексте М. она была записана вслед за песней принцессы Нукада. Однако нам представляется, что древняя запись не случайна. Во времена М. часто складывали песню от лица другого человека (см. п. 227 и др.). Песня принцессы Иноэ раскрывает причину тоски Нукада. Уезжая к супругу — Тэндзи, она оставляла своего прежнего возлюбленного. Ее тоска и сожаление о покидаемых родных местах были, как видно, связаны и с ее чувством к Тэмму. Это и дополнила от ее лица принцесса Иноэ, которая была, возможно, ее наперсницей, посвященной в эту сердечную тайну.
Хаги (Lespedeza bicolor) — один из семи осенних цветов, постоянный образ осени. Цветет мелкими цветами красноватого и лилового цвета. В песне упоминается старинный способ окрашивания материи. Цветы хаги употреблялись для этой цели особенно часто.
п. 20 Песня адресована наследному принцу — младшему брату императора Тэндзи, сложена в период, когда Нукада уже стала женой Тэндзи.
В “Нихонсёки” говорится, что в 5-й день 5-го месяца в 7-м г. своего правления (668 г.) Тэндзи охотился в полях Камо (прим. к тексту). Этот день является популярным праздником — “Танго-но сэкку” — “Праздником мальчиков”. В этот день устраивали традиционную охоту за лекарствами (кусури-гари), точнее охоту за оленями, вторичные рога которых употребляются в качестве лекарства (МС). Кроме того, этот день считался важным для определения погоды на весь сезон.
Мурасаки (Lithospermum erythrorhizon) — многолетняя трава, цветет мелкими белыми цветами, похожими на фиалки, корень ее употреблялся для окрашивания тканей в фиолетовый цвет с красноватым оттенком (мурасаки), отсюда название травы, и считался ценным красителем, ее специально разводили на участках, куда вход посторонним был запрещен (МС). Здесь поля мурасаки служат аллегорией чужой собственности.
Запретные поля (симэну) — поля, оцепленные священными рисовыми веревками в знак запрета ступать на них посторонним.