Манускрипт
Шрифт:
— Вы вот что, — сказал я хозяйке, — картошку куда-нибудь пересыпьте, а мешок сожгите. Остальные продукты тоже спрячьте. Потому как нехорошие люди, у которых мы их экспроприировали, могут сюда заявиться и учинить обыск. К тому же наверняка кто-то видел, как наша подвода подъезжала к вашему дому. В случае чего скажете, что мы вам угрожали, если вы не осмотрите нашего товарища, который после осмотра отправился с нами дальше.
— Всё так серьёзно?
— К сожалению, да. Прошу прощения, если мы вас подставили своим визитом, но у нас была безвыходная ситуация.
— Я понимаю, — не отводя взгляда, сказала врач. —
Мы так и сделали. Вход в подпол и впрямь был малозаметен, находился в самом углу чулана, а сверху мы накидали какого-то тряпья. Будем надеяться, что если здесь и будет обыск, то он не станет для Штольц и Сивцева роковым.
Уезжали мы с майором в молчании, каждый думая о своём. Лишь минут через тридцать, когда на сельской дороге мы разминулись с очередной встречной подводой, я поинтересовался:
— Василий Карпович, а куда мы, собственно, едем?
— Так ведь знамо куда, на восток. Будем пробираться второстепенными дорогами, немцы или полицаи появятся — спрячемся. Вот бы ещё с Москвой связаться, там же, небось, думают, что мы разбились. А мы — вот они, живы и здоровы.
— Я вот думаю, если всё-таки удастся перейти линию фронта, как бы в руки смершовцев не попасть, а то ведь из документов у нас при себе только швейцарские паспорта.
— В чьи руки? — переспросил майор, от удивления даже оглянувшись на меня.
— Э-э-э… В руки советской контрразведки. Могут и за немецких шпионов нас принять.
Похоже, контора под названием СМЕРШ ещё не создана, а я уже пугаю ею человека. Впредь надо базар фильтровать.
— Эти могут, — согласился Медынцев. — Есть такие деятели, им бы только к стенке поставить. Надеюсь, нас быстро доставят в Москву. Хотя выговор мне как минимум обеспечен.
Майор печально вздохнул, и в этот момент позади нас раздался сигнал клаксона. Я приподнялся, чтобы увидеть, кому мы помешали, и увидел нечто вроде отечественного «козлика». В голове откуда-то всплыло название «Хорьх», давным-давно читал на каком-то сайте о немецкой военной технике. Может быть, я и ошибался, но уж точно это не «Опель-адмирал». За рулём сидел вроде бы ефрейтор, а рядом с ним упитанный, немолодой офицер в круглых очках с тонкой оправой и портфелем в руках, но отсюда я не мог точно определить его звание, да и мои познания в иерархии фашистских чинов оставляли желать лучшего. Ишь ты, разъезжает всего с одним водителем в качества охраны. Видно, расслабились они тут, в глубоком тылу.
Медынцев съехал на обочину, в его глазах, когда он кинул взгляд на меня, читалось дикое напряжение.
— Спокойно, майор, они просто проедут мимо, и мы тронемся дальше, — успокоил я его.
Однако «Хорьх» неожиданно притормозил. Майор, определил я, наконец, звание фрица, глядя на вязаный узор его погон. Получается, я тут между двух майоров, хоть желание загадывай.
— Айн момент! — поднял вверх указательный палец гитлеровец. — Ми есть немного… как это по-вашему… плутать. Ви говорить мне, как есть проехать на Ровно?
— На Ровно? — переспросил я с задумчивым видом. — А у вас есть масштабная карта?
— Масштаблихе карте? О, я, я! Дитрих, гиб мир дие карте.
Водитель достал откуда-то между
— Тут у вас почему-то половина населённых пунктов не указана. Подозреваю, что мы сейчас находимся здесь. А Ровно… А, так вот он, ваш Ровно!
Я провёл пальцем линию на северо-восток, фашистский майор внимательно следил за моими телодвижениями, равно как и перегнувшийся в мою сторону водитель. Ему это вообще было нужнее, всё-таки ему рулить в указанном направлении.
— Очень мелким шрифтом написано, — пояснил я.
— О, я, данке шён!
И в этот момент улыбка немца погасла, а взгляд переместился на моего кучера. Я тоже глянул на Медынцева и понял, отчего фашист так напрягся. Лицо майора искажала плохо скрытая гримаса лютой ненависти, казалось, ещё мгновение — и он выхватит из кармана пистолет и откроет стрельбу.
— Он есть на меня так смотреть, будто хотеть убить, — нахмурясь, произнёс немец и расстегнул кобуру на своё выдающемся животике. — Можно я видеть ваш аусвайс? Ви иметь папирен?
Ефрейтор тоже потянулся за лежавшей между передними и задними сиденьями винтовкой. Карабин «Маузер», автоматически определил я модель оружия.
— Аусвайс? Да пожалуйста!
И я с наглым видом протянул майору свой поддельный швейцарский паспорт. Тот открыл документ, и глаза его едва не полезли на лоб. Наверное, в том числе и оттого, что физиономия на фото в паспорте явно не совпадала с физиономией стоявшего перед ним человека, поскольку к этому времени я избавился и от липовых усов, и от не менее липовых очков. А вот выбрасывать паспорт почему-то стало жалко. И пока майор пялился в мой «аусвайс», а вместе с ним туда косился и водитель, я резким движением выхватил свой «ТТ-33», ещё в кармане снятый с предохранительного взвода, и выпустил пулю в лоб ефрейтору. Выбил из руки майора «люгер», после чего излюбленным ударом в гортань на какое-то время лишил фашиста возможности соображать. Этих мгновений мне хватило, чтобы с помощью известного мне метода отправить его в бессознательное состояние.
— Василий Карпович, — спокойно сказал я осоловевшему майору, — вы отгоните в лесок телегу, а я следом машину. А то ненароком кто поедет, увидит это безобразие, а нам лишние свидетели ни к чему.
Обосновавшись на небольшой полянке, я в спокойной обстановке смог приступить к допросу. Для начала обыскал пленного, обнаружив при нём документы на имя майора интендантской службы Вилли Фогеля, а у ефрейтора — на имя Дитриха Вальке. Снял с обоих личные жетоны. Покопался в портфеле, где документов не обнаружил, зато нашёл предметы гигиены и нижнее белье. Приведя фашиста в чувство, на немецком языке спросил ещё толком не соображавшего, что к чему, пленника:
— Майор Фогель, с какой целью вы направлялись в Ровно?
Тот несколько секунд пялился на меня, поигрывающего экспроприированным «люгером», после чего, видно, до него дошла вся паршивость ситуации.
— Вы партизан? — так же на немецком задал он встречный вопрос, потирая всё ещё побаливающее горло.
— Вам-то какая разница? — продолжил я пинг-понг с вопросами. — Ещё раз спрашиваю: с какой целью вы направлялись в Ровно?
— У меня в Германии остались жена, двое детишек и старая, больная мама. Если я скажу, вы сохраните мне жизнь?