Марево
Шрифт:
— Нтъ, нтъ… Не надо вензелей, заговорила та, вспыхнувъ.
— Ты жь такъ любила!
— Нтъ… Еще поскользнешься.
— Вотъ велика важность!
— Не хочу… Гджь Вра?
— Разсердилась… Вообрази, развивать меня вздумала, говорилъ политико-экономъ. — Такъ, говоритъ, жить нельзя; надо задать себ задачу…
— Ну, что жь вы? спросилъ Русановъ.
— Я спросилъ какую, изъ ариметики, что ли? Она и разсердилась; выходитъ, она разумла задачу жизни, какую-нибудь цль… Я ей сказалъ, что на фокусы не способенъ. Она, говоритъ, надо васъ побороть… Я говорю, ничего изъ этого не выйдетъ. Да и ктожь ей сказалъ, что у меня нтъ дла, настоящаго, своего… Задача жизни, говоритъ несчастная; я ее чуть дурой не назвалъ.
— Зачмъ это? возразила Юленька и пошли домой; Русановъ за ней; Авениръ подвязалъ коньки, пустился
— Разв еще порадовать? говорила Юленька. — Нарочно къ концу приберегла, а то вдь вы опять забьетесь на три мсяца.
— Ну? говорилъ Русановъ, какъ балованое дитя.
— То-то ну! Ключъ вамъ присланъ отъ ея стола, позволено разобрать ея бумаги, прочесть ихъ и опять на мсто положить, не пачкая, не длая изъ нихъ птушковъ, смялась Юленька.
— Когда же?
— Когда прідете; нынче поздно; да за разъ и не прочесть всего…. Тамъ переписка за нсколько лтъ, и дневникъ; сперва надо переписку читать…
— Надо? улыбнулся Русановъ.
— Такова инструкція….
Когда ужь совсмъ стемнло, Юлія вышла провожать Русанова.
— Нечего и думать объ этомъ, говорилъ онъ, пряча въ портъ-сигаръ фотографическую карточку Инны, махнулъ рукой и погналъ лошадь. Юлія тоскливо смотрла вслдъ, пока его фигура не слилась съ темнотой осенняго вечера, втеръ не осилилъ глухаго топота копытъ.
— Вс они эгоисты, подумала Юленька:- я вотъ поняла, что у него на душ… А онъ? Дальше носу ничего не видитъ.
Цлый ураганъ мыслей забушевалъ въ голов Русанова, когда онъ очутился въ пол.
"Она обо мн вспомнила… Что за нжности? Къ чему это мн ея дневникъ? переписка? Не хочетъ ли она меня тоже развиватъ?" думалось ему въ первое время. Потомъ онъ вспомнилъ, что она не длала ни шагу безъ крайней надобности, безъ особеннаго смысла: "Что-нибудь сознательно дурное въ ней не мыслимо," думалось ему.
"Не мыслимо," ршилъ онъ, подъзжая къ дому.
IX. Переписка
Дня черезъ два Русановъ опять пріхалъ къ Горобцамъ.
— Не терпится? улыбнулась Юленька, когда они остались вдвоемъ.
— Давайте ключъ.
— Я вамъ сама принесу, въ свою комнату; а то тамъ Врочка поселилась, она васъ не долюбливаетъ…
— Прошу покорно, честь какая! сказалъ Русановъ, отправляясь въ комнату Юліи.
Она принесла зеленый сафьянный портфелъ и толстую тетрадку.
— По порядку, сказала она, подавая ему портфелъ:- это переписка отца; она хочетъ, чтобы вы съ нимъ познакомились…
Онъ былъ биткомъ набитъ письмами, безъ всякой послдовательности, безъ сортировки; многія письма были въ клочкахъ, многія безъ чиселъ.
— Мшать не стану, уйду; только вы сидите тише; я васъ запру.
Первое попалось Русанову письмо на голубоватой почтовой бумаг; чернила пожелтли и почти совершенно выцвли….
"18…. года. Lago Como.
"Пишу теб, великій Магадева, изъ прелестнаго уголка Италіи. Здоровь мое изъ рукъ вонъ плохо; кажется, скоро придется мн погаснуть незамченнымъ въ общей сует, какъ бывало догорали свчи въ жару философскихъ споровъ нашего кружка; вспоминаются мн ваши оживленныябесды въ Старой Конюшенной, и какъ-то мирно, покойно становится на душ; нтъ у меня даже сожалнія о безплодно потраченныхъ силахъ, и не тяготитъ меня горькая дйствительность. Вспоминается мн, какъ ты еще тогда сравнивалъ наши стремленія съ труднымъ восхожденіемъ на высокую гору. Муки Тантала и Сизифа! Работа Данаидъ!…
"Помнишь: Als er einst sein Kafte getrunken, kommt ein J"ungling in der Noth: Vater, sagt, du hast mich zur Gl"uckseligkeit geschaffen, und ich bin ungl"ucklich.
– Geh nach Berlin und studire drei Jahre! Er ging nach Berlin, studirte and kehrte ungl"ucklich zur"uck… Зачмъ ты меня создалъ, Магадева? Помнишь, чмъ мы утшались: идеализмъ, дескать, относится къ жизни, какъ колоритъ къ гравюр. А теперь, глядя на этихъ дышащихъ здоровьемъ pescatori, contadini, operanti, на всю веселую, когда-то столь презираемую толпу, какъ я завидую имъ порой! Правъ былъ отецъ, когда не соглашаясь на мою женитьбу, желалъ видть меня сперва чмъ-нибудь: хоть чиновникомъ, хоть офицеромъ, хоть откупщикомъ…
"А я мечталъ тогда объ основаніи училища, въ которомъ мы были бы преподавателями. Чему бы мы научили дтей?
"Ты отшатнулся отъ вашего кружка; это вчное
"Прости, если я даю теб нсколько горькихъ минутъ. Рано или поздно ты узнаешь о моей смерти. Marie пріхала ко мн; добра, какъ ангелъ; ухаживаетъ за мной, какъ сестра; иногда воскрешаетъ надежду… жить! Все это и грустно, и сладко, сладко… Докторъ запрещаетъ много писать; буду ждать отвта.
"Твой С."
Помтка на письм карандашомъ: "получено черезъ недлю посл смерти. Цлую жизнь сіялъ намъ свтлымъ ореоломъ науки, искусства, философіи и завидовалъ блудящимъ огонькамъ."
Записка, писанная на клочк:
"Неужели же вы не придете постить заключеннаго? Вообразите себ самую мрачную каморку Крутицкихъ казармъ съ часовымъ вмсто маятника; ни одного человческаго лица и очень много солдатъ и таракановъ, состязающихся въ красот усомъ; квартира казенная, но безъ освщенія. Вамъ легко получить доступъ ко мн, вы слывете благонамреннымъ. Посылаю на удачу съ несовратимымъ стражемъ.
"Г."
Письмо довольно не разборчиваго почерка:
"3 октября, С.-Петербургъ.
"Если я обращаюсь къ теб, любезный Николай Терентьевичъ, значитъ: солоно пришлось. Я тебя люблю и уважаю, какъ бывшаго учителя; но, согласись самъ, бросить оба кружка въ такое тяжелое для насъ время, забиться въ глушь и не подавать живаго голоса — въ высшей степени двусмысленно. Мы думали, что у тебя, по крайней мр, уважительныя причины, какъ вдругъ узнаемъ о твоей свадьб и сибаритской жизни водъ тнью хохлацкихъ садовъ. Я не баронъ, а понимаю, что у бароновъ бываютъ свои фантазіи.
"Все это очень хорошо, но все это ты могъ продлать въ Петербург не покидая общаго дла и неизмняя современному движенію. Право я иногда такъ золъ на тебя, что пугаюсь мысли объ вашей встрч.
"Перехожу къ просьб. Каковы мои обстоятельства, можешь заключить изъ того, что я ршаюсь просить у тебя денегъ. Скотина *** эксплуатируетъ меня хуже любаго пропріэтера. Жена осаждаетъ домашними дрязгами. С*** продолжаетъ отпускать своя остроты, встрчаясь со мной на Невскомъ: когда же къ вамъ-то? къ вамъ-то? говорить, приготовилъ ужь и даровую квартиру. Въ довершеніе удовольствій — кровь горломъ.
"Если ты мн пришлешь рублей двсти, надюсь черезъ мсяцъ кончить статью о Пушкин и возвратить теб долгъ. Если самъ прідешь, прощу и расцлую.
"Б."
Приписка карандашомъ: "исполнено 4 октября".
Русановъ пробгалъ отрывками:
"Другъ мой, сердце мое облилось кровью прочтеніи вашего письма. Итакъ Аделины нтъ боле на свт, нтъ боле тихаго ангела, посланнаго вамъ въ подруги жизни небомъ благодатной Германіи. Потеря велика, но у васъ достанетъ силы перенести ее. Мысль осыпать покойницу розами на смертной постел, не выставлять мертваго тла на позорище праздной толпы, и не допускать постороннихъ лицъ до самаго выноса — показываетъ всю несокрушимость вашего духа и находитъ полное сочувствіе въ поэтическихъ натурахъ…
"…Помните, что на рукахъ вашихъ остается малютка Инночка, развитіе которой есть ваша священная обязанность…
"…Посылаю вамъ Emile Rousseau, классическую книгу по вопросу о воспитаніи: tout est bien, tout est grand sortant des mains de l'auteur des choses…
"….У меня премиленькая квартирка, много уроковъ; надюсь занять мсто въ корпус…
"…Боже мой! Боже мой! Какъ судьба разбросала нашъ кружокъ!…
"….Пусть неизмненъ жизни новой,
Приду къ таинственнымъ вратамъ.
"Горячо жмущій вашу руку, В. К."
Помтка: "на сумасбродныя весьма нечего отвчать".
Письмо со штемпелемъ Рима:
"Письмо ваше чрезвычайно огорчило меня и оскорбило вс христіанскія чувства. Разв можно нападать на одно изъ священнйшихъ установленій, потому только, что у васъ дурная жена; вспомните свой первый бракъ…."
Русановъ не дочиталъ письма, и торопливо взглянулъ на окончаніе.
"Вы сами пишите, что увлеклись простотой Анны Михайловны; вы мущина, заставьте ее, укажите ей истинное значеніе женщины.
"Поручаю васъ милости Божіей.
"Соболзнующій о васъ Н. Г."