Маргарита и Мастер

Буров Владимир Борисович

И это действительно дилемма:

– Быть королевой Монако, или играть в Голливуде сексопатологические роли, широко закрыв при этом глаза - что лучше, вот так с бухты-барахты и не скажешь. С одной стороны, да, а с другой:

– Та-та-татата, та-та-татата, та-та-татата, - и гулкий удар посохом - тоже завораживает, аж дух выходит из тела на это продолжительное время всего сеанса.

Страшно, но все равно:

– Интересно же ж!
– и только пусть муж удивляется, неизвестно как попавшей в иво дом чужеродной маске с майских жертвоприношений.

Медиум:

К

ним подошел Дима и сказал с легкой усталостью в голосе:

– Я иё сыграю.

– Кого?
– не понял Германн.

– Маргариту?
– тоже удивился Мих Мал.

– Да, мне не привыкать отдуваться за всё человечество.

– Армия, за которую ты отдувался - это еще не человечество, - вякнул режиссер, потомок Фурцевой и, возможно, веселого водителя троллейбуса. Как говорится:

– И хкто ему только вставлял такие зубы?!
– Ибо почти однозначно не Михаил Козаков, и газет лежа на спине в Мертвом море не читал даже наизусть.

Дима хотел уже удалиться сквозь танцующую толпу к пианино, большим любителем которого был, но сделал только шаг по-русски, что значит полшага:

– И да, - добавил он, - Мастера тоже.

– Я не понял, что он сказал?
– спросил с трепещущим сердцем Мих Мал.

– Боюсь повторить, мессир, - сказал Германн, и тут же поправился, обратив внимание на дрогнувший и закрывшийся один глаз режиссера, - Сир:

– Но он хочет быть и:

– Мастером и Маргаритой.

– Так бывает?
– спросил Германн.

– Возможно, - ответил приблизившись Кот.
– Но!

– Но?

– Только не в сценарии нашего Пи Клуба.

– Я бы сам мог быть Мастером на этом балу, но не могу, так как уже представляю:

– Живую общественность.

– Если будет Дима в роли Маргариты - над нами смеяться будут, - сказала Михаил Маленький.

– Как бы возмущаться не стали, - добавил Германн Майор.

– Где он сейчас, всё ещё играет на фортепиано?

– Йес!

– Надо задержать его, пошлите Гусарскую Балладу, он любит тощих и симпатичных.

Так-то - если кто не помнит - эти достойные леди не были самими Соломенной Шляпкой и Гусарской Балладой, но, как известно:

– Родословная - это именно то, что и передается по наследству.

Но эта Баллада еще цеплялась за удачу самой стать Маргаритой, поэтому вытолкнула на середину Дядю Ваню Таганрогского с криком:

– Вот он! я его узнала, - и успела накинуть на его шею удавку, с которой спустился длинный черный плащ с золотыми звездами, прикрывший его Марди Грасс - эманацию простого водителя, и превратив в настоящего Джокера, специалиста по изучению в библиотеке имени Ле рукописей чернокнижника Герберта Аврилакского.

Баллада не успела даже, как она думала:

– Чуток ослабить узел на его шее:

– Как бы не помер от счастья такой величественной реинкарнации.
–

Ее схватили два здоровенных мужика - Михаил Маленький и Германн Майор, и практически:

– Бросили на рояль Димы, - ибо всего пути через танцплощадку Баллада абсолютно не помнила, как будто вот так:

– Всю жизнь мечтала оказаться под его клавишами, как орган под Бахом и Бетховеном вместе взятыми, ибо Дима играл с наслаждением, а значит:

– С широко закрытыми глазами, и не мог отличить ее переда от её низа.

И не дожидаясь второго приглашения Михаила Соломенная Шляпка села - но не за барную стойку, как возможно, предлагал режиссер, а чуть выше:

– Туда, куда бармен ставит коктейли, - и кстати заметила Германну:

– Ты чё там, заснул?

– Да?

– Сделай мне брусничный фрэш с Белой Лошадью.

– Как скажете, миледи, - ответил бармен, и не заходя с тыла в дверь, перепрыгнул прямо через барную стойку, мелькнув тенью мимо принцессы, но, правда, с другой стороны разделившей их колонны, и ударившись головой о деревянную резную стенку с винами, тут же поймал две упавшие ему прямо в лапы, как-то:

– Рижский Бальзам, и Брусничный Финский Ликер.

– Она просила с Белой Лошадью, - шепнул ему Таганрогский Мастер уже очутившийся тут, как тут:

– У иё ног.
– Ну, может не у ног, но всё равно:

– Рядом и чуть ниже.
– Нет, даже намного ниже, ибо сел на барный стул, а уже до этого был:

– Ниже её ростом, - как всегда потенциальный Дядя Ваня, которому если и дают, то и то:

– Только тай-но-о.
– Что и предполагал, скорее всего, Чехов, что, да, было, конечно, но вы сами знаете где.

– Где?
– спросил бы Василий Аксенов, если бы здесь участвовал, что, в принципе, еще не исключено.

И сам же бы и ответил, там:

– Там, там, там, - это уже стало ему известно, - а именно:

– В самом названии произведения, - если иметь в виду Даму с Собачкой, а здесь тоже самое, только называется немного по-другому:

– Голова с её сознанием собственного участия во всем, что она видит, самого смотрящего - читающего хомо сапиенса.

– Я, собственно, кого обличать должен?
– спросил Дядя Ваня, - её или его?
– он кивнул на Диму за роялем.

Потомок благородных родителей - не получивший, между тем до сих пор пятикомнатной на Кой Кого и семерки в гектарных метрах на Рижско-Рублевском - схватился за голову:

– Дайте ему в зубы, - я имею в виду сценарий, если он есть, ибо никто - я вижу - здесь не только не видит, но и абсолютно не знает истории.

Глава 77

И вторым режиссером оказалась Алла Два, потеряв где-то на время своего Сирано де Бержерака.