Марго

Сибиряк Антон

Сейчас приспосабливаем одну большую комнату для содержания крыс и мышей, а вторую, маленькую - для лаборатории. Переделываем вентиляцию и отопление. Животным не нужно много тепла, им нужна прохлада. Делаем стеллажи для будущих клеток.

Заново листаю все конспекты по гигиене труда и токсикологии. Литературы мало в этой области».

Лебедев перечитал начатое письмо и снова задумался: «Какое-то время неудачное, – сморщился он. – Плохо всё получается. Такое письмо не годится… Женщина в трансе, в заботах, в переживаниях… Письмо по стилю не проходит для Марго. Ей надо что-то поласковее, потеплее… Зачем ей знать мои трудности с лабораторией? У неё и так проблем хватает…»

Письмо было отложено, тем более, что в его кабинет уже стучали…

Создание

новой лаборатории оживило активность всех сотрудников в институте и принесло много хлопот отделу снабжения. Некоторые завлабы упрашивали Лебедева включить в его заявки свои потребности, так как отдел снабжения совсем заснул и много месяцев почти ничего не делает для института. Лебедеву не было возможности ожидать активности пожилого человека и одной его помощницы, поэтому ему самому пришлось ездить по предприятиям, заключать договора, покупать по чековой книжке сырьё, оборудование и материалы… а также выполнять заказы механической мастерской, где уже приступили к изготовлению стеллажей для клеток с животными.

Скоро можно было уже начинать понемногу покупать и завозить животных, которых Лебедев по предварительным договорённостям выпросил у мединститута и некоторых институтов Академгородка. А ещё недельки через две можно будет уже сообщать в головной институт о готовности лаборатории к исследованию первичных токсикологических параметров какого-нибудь конкретного пластика.

В составе лаборатории уже был начальник и три лаборанта.

Голова Лебедева была забита множеством разных забот. Целый месяц он не был на Главпочтамте. Но как-то всё же выкроил два часа в воскресный день и посетил почту.

Оператор почтового отдела вручила ему пять писем с явной завистью, но вслух ничего не сказала.

«Господи! – прошептал про себя Лебедев, получая письма, – когда же я всё сумею прочитать, осмыслить и ответить?..»

Он уселся на свободное место за общим столом, разложил их по датам и скрыл первое письмо.

«Здравствуй, Игорь! Спасибо тебе, дорогой, за советы. Мы начали в детских учреждениях развешивать полотенца, смоченные отваром пихтовой хвои и капать на них несколько капель пихтового масла. Среди детишек стало меньше сопливых, они меньше кашляют. Большинство родителей одобрили эту инициативу, но были и такие, которым не нравится запах скипидара, на котором готовят пихтовое масло. наверное, нам скоро запретят это самовольство по «порче» казённых полотенец. придётся перейти на марлю или бинты.

Работаю и думаю о тебе. Думаю о тебе и работаю.

Чтобы в твоих объятьях, задохнуться б в сплетеньях тесных,Чтоб не слышать твоих проклятий, знать владык не земных, а небесных!Я всегда по утрам тоскую. Писем жду и не вижу света…Мне её бы, любовь земную, ну, а ей бы медаль за это…Жить бы в меру, дышать бы ровно, наслаждаться б одной любимой…Просит смертный у Бога скромно, просит сбыться мечте единой…И бежать по волнам бы Детства… Любоваться лазурью неба…Но куда от тебя мне деться? Эликсир бы покоя, мне бы!Мне бы только простор полёта, Мне бы только летать, как птице…Знали б вы, как пожить охота!.. Только жизнь нам такая снится.Только мы о такой мечтаем, смотрим фильмы, читаем книгу…Всё мы знаем, всё понимаем… Ну, а видим – святую фигу.Успокой свои ритмы, милый. Не трясись от идей высоких,Всё равно, ведь, не хватит силы, а скорей, с тебя выжмут соки.Ну, живи, наслаждайся в меру с самой лучшей из лучших женщин…Не грусти! И гони химеру… Обожай своих братьев меньших.И арапы всегда найдутся… У них очи чернее ночи.И арапы всегда смеются… Нам без них невозможно

очень!А на сердце тоска и камень.Одиночество. Скука. Вьюга.А в глазах моих страсть и пламень…Не хватает мне только друга.

До свидания, дорогой Игорь! До свидания… Спокойной тебе ночи с глубоким, тихим сном». Твоя мечтающая Марго».

Лебедев тут же взял беленькую открытку и написал иронически:

Не хватает медведей белых,Семи баллов и чёрной кожи…Соки пей и следи за телом,Не ешь мяса! – избави Боже!Уже ночь. Спать иду без песен.До свиданья! Спокойной ночи!Черепок мыслишками тесен…Я целую… Но ты… Не очень…

Он вложил открытку в распечатанный конверт и аккуратно его закрыл снова. «Это пригодится для ответного письма, которое мне придётся писать ночью», – подумал он и не торопясь взял другой конверт.

Медленно развернув сложенные листы второго письма, он стал неторопливо читать.

«Привет из Риги! Здравствуй, дорогой Игорь! У меня сейчас продолжительная специализация в Риге. Нас готовят для работы на скорой помощи. Там почему-то никто не хочет работать, и в Риге катастрофически не хватает врачей скорой помощи. Наверное, там просто тяжело работать. Естественно, там беспокойно, ответственно и физически иногда трудно. Потому там большинство временных врачей, которые при любом удобном случае уйдут.

Валерка с бабушкой… приехала мирить нас с нашкодившим мужем. Живу по пять дней в неделе в общежитии. Народу много, все интеллигентного вида, но общаться, практически, не с кем. Вот такой народ… Просто удивительно, но так… Много узнала чисто прибалтийского. Приходят на званый вечер со своими бутербродами, едят их и постоянно нахваливают.

Муженёк мой так и не показался ни разу, не извинился. Я уже хожу с прямой спиной, но бок иногда всё же сильно побаливает. Резких движений не делаю и хожу плавно, как лебёдушка. Жить, конечно, можно… если сильно захотеть… Но крепимся понемногу. Специализация отвлекает от плохих и грустных мыслей. Но всё равно мысли о тебе не дают мне покоя.

С моим супругом кареокимМеня не радует житьё…Я нажилась… и получила(С красивым, стройным и высоким)И заработала своё…Коль голова его умаПолна, как нищего сума,Я не виновна. И врачиТаких не думают лечить…И тут хоть плачь и хоть кричи,А не поможет… Так молчи,И знай, что каждому одноНа свете счастие дано.Так где же? Где же? Где оно?!Смотрю аж десять лет в окно…А за окном… темным-темно…Пока, Игорёк ты мой небесный!В порывах страсти и тоскиЯ новый день съедаю пресным,А соль беру из слёз своих.

Целую! Целую! Целую! И не отговаривай меня…»

Лебедев закрыл глаза и опустил голову. Постороннему наблюдателю могло показаться, что у этого молодого, сильного и красивого человека произошла неожиданная трагедия, которая сразу сделала его слабым и беспомощным. Встряхнув временное оцепенение, Лебедев осторожно открыл третий конверт.

«Игорь, милый! Ты пишешь, что у тебя уже появились седые пряди волос и тебе уже нельзя считать себя молодым. Брось эти дурные мысли!! Не смей!!!