Марина и цыган
Шрифт:
– Ну, долго вас ждать? Блины остынут, - подбодрила я парней.
Во время нашей трапезы за столом царило гробовое молчание. Дядьке под моим взглядом сначала кусок в горло не лез. Но потом он разохотился и съел чуть ли не с десяток блинов. После еды я собрала со стола всю грязную посуду и хотела отнести её на кухню, однако парни дружно запротестовали и сказали, что вымоют всё сами. Одарив их улыбкой, я оставила посуду на столе и удалилась в спальню. Через минуту туда заглянул Женька. Увидев, что я стою перед открытым шифоньером, он спросил:
– Марина, ты куда собралась?
–
– Зачем тебе грибы, если и так всё есть?
– Как зачем? Суп сварю!
После этого дядька уже не пытался меня отговаривать. Выйдя из спальни с плетёным лукошком, я сказала:
– Счастливо оставаться! Ждите меня часа через два!
Сделав вид, будто направляюсь к околице, я вернулась обратно через сад и подкралась к открытому окну. Сначала было слышно лишь, как звенела посуда. Парни мыли её по способу разделения труда: непосредственно мытьём занимался Женька, Димка же вытирал тарелки и кружки полотенцем, а Синеглазый ставил всё в буфет. Потом, развалившись на диване, они стали слушать магнитофон. При этом дядька мечтательно смотрел в окно, а мой сосед с Вадимом перелистывали книгу по искусству, которую я прихватила с собой из чулана. Вскоре они дошли до страницы, где была изображена Венера Милосская.
– Как она тебе? – дёрнув Женьку за рукав, поинтересовался Димка.
– Ничего, красивая женщина. Мне нравится! – одобрил дядька, бросив взгляд на богиню.
– Лицо у неё действительно красивое, а вот фигура – так себе, - высказал своё мнение Синеглазый.
– Чем это тебе её фигура не нравится? – оскорбился за Венеру Женька.
– Бёдра слишком толстые и талии почти нет.
– Между прочим, главное в женщине – это бёдра, - разгорячился дядька. – А лицо у неё холодное, в нём жизни нет!
– Конечно, тебе главное – за что хватать, - с невозмутимым видом отпарировал Вадим.
– Хватит вам ссориться, - примирительно произнёс мой сосед. – А что касается фигуры, то Вадим не совсем прав: у неё грудь красивая и ноги длинные…
– Да, вот бы на эту Венеру живьём посмотреть, - продолжал он мечтательным тоном.
– А ты, что, разве не видел? – неожиданно заметил Синеглазый.
Димка наморщил лоб, словно до него не сразу дошёл смысл фразы приятеля и после паузы ответил:
– Да, пожалуй, ты прав! Марина – вылитая Венера!
Тут я не выдержала и, опустившись на траву, стала корчиться от смеха, зажимая себе ладонями рот. К счастью, в этот момент магнитофон заиграл «Цыганочку» и дядька, вскочив с места, стал лихо отплясывать прямо посредине комнаты. В свой черёд, Димка схватил со стула мою зелёную шёлковую юбку и напялил её на себя. Потом закатил глаза и, неумело передёргивая плечами, закружился вокруг Женьки, изображая цыганку. Дядька же подхватил его под руку и тут началось такое веселье, что пыль – столбом. Даже Синеглазый включился в игру и стал «отбивать» у дядьки Димку, который едва успевал перелетать от одного к другому. Разгорячённые танцем приятели на этом не успокоились и кто-то из них, кажется, Димка, предложил всем переодеться в женщин. Идея понравилась и все трое начали рыскать по дому в поисках подходящей одежды. Однако кроме бабушкиного старого халата и моей вышеупомянутой
– Что за чёрт? Даже белья Маринкиного нет! Одни мои рубашки!
(Дядька, к счастью, не знал, что все мои вещи хранились в сундуке и чемодане под замком).
– А я вот сегодня утром пошёл на кухню воды напиться и задел случайно верёвку – так мне на голову сверху Алёнкины трусы сначала одни, потом другие свалились, - пожаловался мой сосед. – Ну, я злой, говорю Алёнке: «Что ты свои трусы по всему дому развесила? Пройти нельзя!» А она мне: «Где, по-твоему, я их должна сушить?» Всё утро на меня дулась!
– Может быть, Маринка тоже всё постирала? – обращаясь к Женьке, высказал предположение Вадим.
– Ни разу не видел, чтобы она свои вещи стирала! – задумчиво ответил тот. – И, вроде, всё время в чистом ходит. Где она тогда их сушит?
– Зато твои трусы и сейчас во дворе на верёвке болтаются! – «подколол» его Димка.
– Так это она их постирала и вывесила, - смущённо объяснил дядька.
Парни засмеялись. Тем временем Женька вытащил из шифоньера бабушкин бюстгальтер.
– А какой размер у Марины? – поинтересовался мой сосед.
– Не знаю, - ответил дядька, засовывая бюстгальтер обратно.
– А я вот читал в какой-то книге, кажется, у Мопассана, что самая лучшая грудь та, что может уместиться в ладони мужчины, - высказался Синеглазый.
– Мопассана я тоже прочёл, ещё до армии, - заметил дядька.
– А вот я недавно нашёл у отца такую книгу…, - понизив голос, таинственно сообщил Димка.
– И о чём эта книга? – заинтересованно спросил Женька.
– Ну, об отношениях между мужчиной и женщиной в первую брачную ночь, - в голосе моего соседа послышались смущённые нотки.
– Это интересно! Давай, рассказывай! – подбодрил его дядька.
В отличие от Женьки, меня не слишком интересовал Димкин рассказ, поэтому я потихоньку отошла от окна и поспешила в лес, чтобы наверстать упущенное время. Благополучно перебравшись через овраг, я пронеслась мимо поля с пшеницей и, добежав до осинового подлеска, принялась собирать на скорую руку первые попавшиеся грибы. Так как я была не слишком разборчива, то моя корзинка наполнилась довольно быстро.
Прежде, чем зайти в дом, я заглянула в окошко. Дядька, лёжа на диване, внимал сидевшему у него в ногах Димке, который, размахивая руками, всё ещё повествовал о таинствах брачной ночи. Рядом на стуле примостился Вадим, перелистывавший книгу и делавший вид, будто не слушает Димку. Как только я появилась в дверях, мой сосед сразу замолчал и густо покраснел.
– Ты уже вернулась, Марина? – с сожалением в голосе спросил Женька.
– Да, грибов набрала и вернулась, - спокойно ответила я, выкладывая содержимое лукошка на стол.
Парни молча наблюдали за моими действиями, причём Димкины уши по-прежнему были свекольного цвета.
– Ты что, Дима, будешь и в свою первую брачную ночь так краснеть? – не выдержала я.
Мои слова заставили кровь отхлынуть от его лица и после паузы парень срывающимся голосом сказал:
– Мне, пожалуй, пора… Мать, наверно, уже с работы пришла.