Марьина исповедь
Шрифт:
Вот вроде и всё, мой терпеливый Читатель, что я должен был тебе рассказать о моём подопечном, и теперь мы можем приступить к повествованию событий, виновницей которых стала шляпа.
Трактир «Кабачокъ»
Стоял жаркий летний день 1910-го года, а точнее, 8-е июля, пятница. Ровно в час дня Аполлинарий Матвеевич вышел из министерства и остановился на крыльце, солнечный свет слепил глаза. Неожиданно за локоть его тронул прокурор Воробьёв:
– Вы на обед? Поедемте на извозчике, нам же в одну сторону? Заодно и дело Грушевского обсудим.
– Не могу-с, – ответил
– Ну, как знаете. Я загляну к Вам в третьем часу. Желаю здравствовать. – Воробьёв прыгнул в ждавшую у крыльца коляску и, отъезжая, вежливо поклонился.
Гирин проводил глазами фаэтон и, на первый взгляд, никуда не торопился, но на самом деле все мысли его были настроены на давно проложенный маршрут. В 15 минутах ходьбы отсюда, на одной из немноголюдных улочек, находился трактир с незатейливой вывеской «Кабачокъ». Это было полуподвальное помещение с низкими потолками арочного типа, квадратными окнами, выходившими на брусчатку, и большими деревянными столами. По вечерам здесь было шумно, отдыхал простой люд, в обед же зал был почти пуст. Аполлинарий Матвеевич посещал этот подвальчик в обеденное время строго по пятницам.
Не дойдя метров десяти до трактира, он немного замедлил шаг, чтоб внимательно осмотреться. Две дамы с зонтиками, о чём-то беседуя, двигались навстречу. Молодой офицер кого-то ждал на противоположной стороне улицы и заметно нервничал. Дворник, расставив широко ноги, дремал с открытыми глазами, опершись на метлу. Гирин, не привлекая лишнего внимания, быстро спустился по ступеням. На пороге его встретил худощавый половой с улыбкой до ушей, которую обычно рисуют на новогодних масках:
– Здравствуйте, Ваше сиятельство, – он ко всем, кто выглядел более или менее прилично, обращался «Ваше сиятельство». – Чего изволите?
– Как всегда, – буркнул Гирин, – неси. – Окинув взглядом зал, он прошёл в угол и занял последний стол. Положив на стол шляпу, сел лицом к стене.
Половой засуетился: приход желанного гостя сулил хорошие чаевые, и через пять минут гость уже закусывал ветчиной первую рюмку.
Без четверти два, когда Аполлинарий Матвеевич заканчивал трапезу и уже собирался уходить, к нему вдруг неожиданно подсел человек, явно нежеланный собеседник. Одет он был в старенький сюртук на размер меньше его тучной комплекции. Он даже не сел, он просто упал на скамью всем своим весом, не спросив разрешения.
– Вас как зовут? –выпалил незнакомец.
– Вы что себе позволяете? И какое вам, собственно, дело-с? – поднял тяжёлый взгляд Гирин. – Я же не спрашиваю вашего имени, сударь.
– Да моё имя вам всё рано ничего не скажет, а Вас же зовут? – он заискивающе прищурил глаза, в которых было столько надежды на ответ, как будто решался вопрос жизни и смерти.
– Аполлинарием Матвеевичем.
– Всё правильно, – ударил по колену незнакомец, – вас мне и нужно. Вас какой-то человек, Аполлинарий Матвеевич, просит подойти к телефону.
– Меня-с? – неожиданно вздрогнул Гирин, лицо его вытянулось и покрылось мелкими испаринами, глаза округлились, – не может быть.
– Вас, так и сказали, позовите, мол, Аполлинария Матвеевича, это господин в сером костюме, он у вас должен обедать. Так это вы Аполлинарий Матвеевич?
– Я, – с недоумением сказал Гирин и, немного помедлив, спросил, – а где телефон?
– По коридору
По пути к телефону в голове у Аполлинария Матвеевича роились хаотичные мысли, он задавал себе массу вопросов, на которые не находил ответа: «Кто-то знает? Но откуда? Как объяснить? Может, уйти? А вдруг что-то важное? Нет, наверно, ошибка?» Подойдя к телефону, он со страхом посмотрел на лежащую рядом трубку, в висках звучал нескончаемый набат, рот пересох, руки вспотели.
Подняв трубку, дрожащим голосом Гирин произнёс: «Слушаю-с». В трубке молчали. Он подождал ещё пару секунд и повторил: «Я вас слушаю». В трубке по-прежнему молчали. Пару раз дунув в неё и ещё раз послушав, Аполлинарий Матвеевич медленно положил трубку на аппарат. Постояв некоторое время, он ещё раз взял её и набрал коммутатор; ответил приятный женский голос. «Девушка, – сказал Гирин, – мне на этот телефон только что звонили-с, не подскажете откуда». «Подождите минуточку, – сказал женский голос и через некоторое время сообщил: На этот телефон в течение последнего часа никаких звонков не поступало».
Недоумение переросло в неописуемую радость. Возвращаясь к столу, он уже благодарил бога, что всё обошлось, ещё не задумываясь над тем, что здесь какой-то подвох и что этот розыгрыш неспроста. Незнакомца за столом уже не было, и это тоже обрадовало Гирина. Он вылил остатки водки в рюмку, выпил, потянулся за шляпой, чтобы встать и уйти, но тут обнаружил, что шляпы на столе нет.
Незнакомец
Ты уже понял, мой догадливый Читатель, что шляпа ушла вместе с незнакомцем, вернее, её увели, она же дама. Как только Аполлинарий Матвеевич удалился к телефону-аппарату, незнакомец без лишней суеты, прижав одной рукой шляпу к груди, со спокойным лицом подошёл к половому.
– Передайте, пожалуйста, моему господину, что я захватил его шляпу и буду ждать на улице.
Поднимаясь по ступеням, он надел свой новый трофей, ступил на улицу и зашагал быстрым шагом, но вот незадача: едва он прошел метров тридцать, как на голову ему упал горшок с геранью. Удар был до того неожиданный, что он, даже не успев вскрикнуть, упал на колени, а потом, немного задержав туловище, влепился лицом в тротуар. Стали сбегаться прохожие. Дворник, сколько есть сил, свистел в свисток, раздувая щёки. Улица ожила, почти одновременно подъехали два извозчика. Не заставил себя ждать и городовой, он чинно шагал навстречу своим обязанностям, засунув большой палец правой руки под ремень, и выражал само спокойствие. Это был высокий детина с форменными усами и бляхой на груди. Дворник подбежал к нему и что-то невпопад докладывал.
– Обычное дело, – ответил городовой, подходя к незнакомцу. Наклонившись, послушал пульс на руке, потом на шее, снял фуражку и произнес: «Отошёл, горемыка», – глубоко вздохнув, перекрестился.
– Это, несомненно, убийство, – категорично заявил худощавый старичок в очках, отчётливо выговаривая каждый слог в слове «несомненно», – вы посмотрите, ему на голову кинули вот эту железную шайбу.
Рядом с незнакомцем лежали осколки разбитого горшка с остатками цветка, шляпа и чугунная шайба. Городовой посмотрел наверх: на четвёртом этаже не хватало пятого крайнего горшка с геранью, окно было закрыто и зашторено.