Марина

Карпан Маргарита

– Ты вот говоришь, она немецкий плохо знает? А она работает в какой-то немецкой фирме, - сообщила Тамара.
– Я очень хотела, чтобы вы познакомились, но тебя дома не оказалось. Ничего, я думаю, что она теперь будет заходить ко мне, раз жить неподалеку стала. Еще встретитесь, и она сама себе все расскажет, что в Германии было. Тебе полезно было бы послушать, а то ты на все немецкое через розовые очки смотришь. А люди, они везде одинаковые, независимо от национальности. Можно быть подлецом и при этом разговаривать на английском или немецком. Это я, конечно, утрирую. Но наших легковерных и очень добрых женщин уже вся Европа научилась дурить.

Иначе говоря, соседушка села на своего любимого конька и теперь может еще пару часиков к ряду исполнять вариации на тему "где родился, там

и пригодился". Я, конечно, могла бы ей и возразить, что не нужны мы никому и в этой стране. Ни правительству, ни мужикам! Могла бы еще процитировать рассказы моих подруг о роддоме, после которых я поклялась своим будущим детям, что родятся они там, где к ним и к их маме будут относиться по-человечески. Где не будет врачей, которые скажут: Не нужно нам здесь истерик! Молодая еще, родишь другого. Так сказали моей однокурснице Ленке, когда ее трехмесячный сынишка заболел тяжелым воспалением легких. И где ни одна продавщица не посмеет обматерить меня, если я скажу, что она обвесила и обсчитала меня. Слава Всевышнему, что у меня хватило ума промолчать, иначе мы продискутировали бы с Тамарой до второго пришествия. Так уже бывало.

Я сказала, что буду рада познакомиться с Ириной и послушать ее воспоминания о Германии и о немцах. Потом, сославшись на то, что нужно бежать за едой для кошек, я попрощалась и покинула гостеприимную квартиру Тамары.

Отоварилась я в ближайшем магазинчике - неряшливом реликте советских времен. В витрине валялись куски засохшей ветчины и огрызки разномастных колбас. Однако, кошкам моим повезло: ливерная была свежей. Для себя я выбрала кефирчик - устрою разгрузочный день на случай, если в Германию придется ехать. Неплохо бы формы подправить, а то юбки что-то уж слишком облегающими стали.

Остаток дня я посвятила наведению порядка в ящиках письменного стола. Залежи клочков бумаги с неизвестно чьими номерами телефонов, старые записные книжки, черновики переводов из времен, когда писала я их вручную... О, неплохо бы позвонить знакомому компьютерщику. За всеми приключениями я начисто забыла, что одно из орудий моего интеллектуального труда вышло из строя. Правда, третьестепенное, но от этого не менее важное. Стоя на третьем месте после мозгов и языка, компьютер берег меня от безобразных мозолей писаря между указательным и средним пальцами правой руки. В моем случае они были такими жуткими и застарелыми, что пришлось удалять их в косметологическом кабинете. Немудрено, десять лет школы, пять лет университета и три года работы техническим переводчиком. А потом муж моей приятельницы обновлял компьютерную технику в своем офисе и совершил акт благотворительности - презентовал мне один из списанных ПК. То-то счастья было! И вот, отслужил свое старичок. Требуется, если не погребение, то реанимация. Но на это тоже нужны деньги. Когда посидишь вот так и подумаешь о том - о сем, и все твои мысли так или иначе упрутся в непреодолимую преграду в виде хрустящих купюр или, если угодно, в виде пустого кошелька, то поневоле становишься философом. Как там, у классиков марксизма - ленинизма? Свобода - это осознанная необходимость. Ну, осознала я, что мне нужно замуж, что компьютер нужно ремонтировать вкупе со всей квартирой. Ежедневно осознаю, что есть хочется, что нужно бы носить более теплые сапоги, чтобы не простуживаться. А толку от этого моего осознания? Разве становлюсь я свободной в выборе тех же самых сапог? Нет, конечно! На мой взгляд, более правы были проклятые капиталисты. Свобода - это деньги. Это я тоже осознала. И опять это мне ничего не дает, если принимать во внимание абсолютное отсутствие всякого присутствия этих самых денег...

Так вот размышляя, я почти незаметно для моей лени освободила ящики письменного стола от всяческих напоминаний о прошлой жизни. При этом в одной из старых записных книжек я обнаружила номер телефона знакомого, который последние годы работал

с австрияками. Насколько мне помнится, это было СП или что-то в этом роде, паразитирующее на конверсии. Очень, надо сказать, успешно. Может быть, здесь мне подкинут какую-нибудь работенку? Сразу же и позвонила. Ответила его жена. Обрадовалась, давно не общались и после обмена светскими клише, Нина сказала, что ее муж, Виктор, уже пару месяцев в Германии. Пытается пристроиться на ПМЖ. Узнав, что как раз сегодня Нина ждет его звонка, я не упустила такого шанса. Я рассказала Нине о письме от немца Вилли и продиктовала ей номер его телефона. Пусть Витя, раз уж он в Германии, посмотрит на Вилли и сообщит потом, стоит ли мне вообще принимать это письмо всерьез. Повезло мне.

Назавтра с самого утра мне в очередной раз пришлось предстать пред ясными очами капитана Скоропада.

– Ну что ж, Марина Львовна, вычислили мы вашего Вадима... Итак, Биндер Вадим, гражданин ФРГ, сотрудник частного детективного агентства. Наш бывший соотечественник и бывший киевлянин к тому же. Кстати, - Скоропад явно был очень доволен своей оперативностью и осведомленностью, - это он приезжал расследовать факт исчезновения некого Пайера из Австрии. Видно, неплохой сыщик, если его и в Австрии нанимают. Но самое интересное, Марина, что вы у него главная подозреваемая, судя по всему. Сами понимаете, что он не просто так появился в вашей жизни...

Да уж и без этого ясно, что не просто так. В моей жизни просто так, на ровном месте появляются только неприятности. И это для меня не новость. Ко всему привыкаешь со временем. Скоропад продолжал свою вдохновенную речь, но я его уже не слушала. Мне было так жаль самую себя, что я боялась разреветься. Я представила, как перепугается Скоропад. Как он мне воду начнет предлагать, а я отмахнусь и выплесну воду на него. Вот будет потеха! Капитан всегда такой аккуратненький, на все пуговицы застегнутый. У него даже галстук завязан геометрически правильным узлом. И вдруг, шарах, и он весь в брызгах и мокрых пятнах... Конечно же, я расхохоталась, представив на миг выражение его лица...

– Что с вами. Марина? Не хотите водички?
– физиономия у Скоропада была растерянной и испуганной. Наверняка он решил, что у меня истерика.

– Нет! Только не вода!
– завопила я. Мои дурацкие фантазии были так близки к воплощению в жизнь, что я начала срочно успокаиваться. Скоропад тоже успокоился.

– Так, значит, на чем я остановился? Да... Машину он взял напрокат в фирме, которая сдает в аренду иностранцам автомобили и оргтехнику. В городе у него есть друг-адвокат, занимающийся и частным сыском. У этого друга Вадим сейчас живет...

– Но, Игорь Лукич, меня это и вовсе не интересует. Если у вас нет ко мне вопросов, то давайте я пойду. Мне деньги нужно зарабатывать, а не детективные загадки решать.

– Вот всегда вы так, Марина Львовна! Я ведь не прошу вас делать мою работу! Единственное, чем вы можете помочь в настоящей ситуации следствию - не прерывайте ваших встреч с Биндером. Неплохо будет, если вы будете в курсе его расследования. Может это и нам подскажет, в каком направлении двигаться. А то топчемся на одном месте...

В голосе его послышалась горечь. Ясно, кроме меня и той призрачной незнакомки с фоторобота никаких зацепок в этом деле не было. А я к тому же, как Скоропад уже, наверное, понял, не имею ни малейшего понятия, куда испарился Дитер Швертфегер. Не позавидуешь капитану...

– Он следит за вами, Марина. Не показывайте ему, что вы об этом знаете. Пусть считает, что вы ни о чем не догадываетесь...

Выходя от Скоропада, я подумала, что когда я читаю какой-нибудь детектив, то обычно бываю без ума от крутых и чрезвычайно умных следователей и сыщиков. А в жизни, как всегда, все наоборот. Игорь Скоропад, топчущийся на одном месте, растерянный и хватающийся за соломинку, за призрачную надежду, что мне удастся хоть малость разузнать о расследовании Вадима. Я - соломинка Скоропада! Ничего себе соломинка! Бревнышко под шестьдесят килограммов живого веса... Вы такое можете себе представить? А я представляю, правда, с трудом и... со смехом.