Марион Фай
Шрифт:
— Да, — сказала лэди Франсес, краснея при скрытом намеке на ее неаристократического обожателя, заключавшемся в этом вопросе.
Но лэди Персифлаж и не думала разговаривать об обожателе или, вообще, говорить что-нибудь неприятное.
— Мне кажется, так будет очень удобно для вас обоих, — сдавала она: — но мы подумали, что ты, может быть, поскучаешь немного с непривычки, а потому пригласили вас сюда недельки на две. Дом полон народу, и ты наверное встретишь знакомых. — В замке Готбой не было сказано ни слова об ужасах, происшедших в семействе Траффорд. В числе гостей был молодой Вивиан, отчасти, как он выражался, для декорации, отчасти для удовольствия, отчасти по службе. «Он любит иметь под рукой секретаря, —
— Ну, Готбой.
— Ну, Гэмпстед. — Так приветствовали друг друга наследники.
— Постреляем завтра? — спросил молодой хозяин.
— Я никогда не стреляю. Я думал, что весь свет это знает.
— У нас лучшая охота на тетеревов в целой Англии, — сказал Готбой.
— Но до этого еще с месяц дело не дойдет.
— Тетерева или куры, фазаны, глухари или куропатки, кролики или зайцы, для меня все равно. Я не мог бы попасть в них, если б захотел, и не захотел бы, если б мог.
— Невозможность тут играет большую роль, — сказал Готбой. — Что касается до охоты с гончими, здесь у нас есть общество, которое охотятся этим способом раза два, три в неделю. Но это прежалкая забава. Они охотятся за зайцами, за лисицами, как случится, и вечно карабкаются из оврага или скатываются в пропасть.
— Я не хуже другого вскарабкаюсь и скачусь, — сказал Гэмпстед. Так был разрешен вопрос относительно дальнейших развлечений гостя.
Но слава дома Готвиль — это была фамилия графа — в настоящую минуту сказывалась всего ярче в лице старшей дочери, лэди Амальдины. Лэди Амальдина, которая по цвету лица, по фигуре, по размерам, походила на Венеру, вылепленную из воска, была невестой старшего сына герцога Мерионета. Маркиз Льюддьютль был многообещающий молодой человек лет сорока, который в течение всей жизни не сделал ни одной глупости, а отец его был из той полдюжины счастливых аристократов, из которых каждый по очереди считается самым богатым человеком в целой Англии. Лэди Амальдина, весьма естественно, гордилась своим высоким жребием, а так как брак был уже возвещен во всех газетах, охотно говорила о нем. Лэди Франсес, собственно, не была кузиной, но заменяла ее, а потому считалась хорошей слушательницей для всех подробностей, какие предстояло сообщить. Может быть, лэди Амальдина находила особенное удовольствие в присутствии такой слушательницы, благодаря тому, что надежды самой леди Франсес парили так невысоко. История почтамтского клерка была известна всем в замке. Лэди Персифлаж смеялась над мыслью держать такие вещи в тайне. Имея столько поводов гордиться собственными детьми, она думала, что таких тайн существовать не должно. Если Фанни Траффорд намерена выйти за почтамтского клерка, лучше, чтоб свет узнал об этом заранее. Лэди Амальдина это знала и была в восторге иметь поверенную, взгляды и надежды которой так существенно отличались от ее собственных. — Конечно, дорогая, ты слышала, что со мной скоро случится, — сказала она, улыбаясь.
— Я слышала о твоей помолвке с сыном герцога Meрионета, этим маркизом с ужасным валлийским именем — Llwddythlw.
— Когда ты раз научишься его выговаривать, оно самое звучное словечко, звучнее всех, какие попадаются в стихотворениях, — с этим лэди Амальдина выговорила свое будущее имя; но читателю ни к чему бы не послужило, если б мы попытались изобразить здесь звук, какой она произнесла. —
— Вероятно немного пройдет времени до того, как тебе всегда придется его подписывать?
— Целый век, милая. Дела герцога такого рода, жених мой так постоянно занят, что я не думаю, чтоб это могло совершиться ранее десяти лет. Благодаря дарственным записям, парламенту, всякой всячине, я буду старуха прежде, чем меня поведут в алтарю.
— Десять лет! — сказала лэди Фанни.
— Ну, положим десять месяцев, что немногим меньше.
— Разве он не торопится?
— Страшно, но что может он сделать, бедняга? Он так поставлен, что не может устроить своих дел в полчаса, как другие. Большая обуза — иметь такие обширные поместья, такие сложные интересы! А теперь у меня к тебе есть большая просьба.
— Что такое?
— Быть в числе моих дружек.
— Трудно поручиться за десять лет вперед.
— Разумеется, это вздор. Я твердо решилась не иметь в числе своих дружек ни одной нетитулованной. Не то, чтоб я придавала хотя какое-нибудь значение такого рода вещам, но герцог придает. Кроме того, мне кажется, что список в газетах будет звучать торжественнее, если перед каждым именем будет стоять слово: «лэди». Будут его три сестры, леди Анна, лэди Антуанета и лэди Анатолия; затем мои две сестры, лэди Альфонса и лэди Амелия. Правда, они очень молоды.
— Успеют состареться, судя по твоим словам.
— Правда. Кроме того, будет лэди Арабелла Портрояль и лэди Огуста Гелашайрс. У меня где-то есть список, их будет ровно двадцать человек.
— Если список полон, едва ли найдется для меня место.
— Дочь графа Нокнахопул дала мне знать, что ей приходится отказаться, так как ее собственная свадьба будет раньше. Она бы отложила ее, так как выходит только за ирландского баронета и умирает от желания видеть свое имя в числе избранных, но он объявил, что если она еще будет откладывать, он отправится охотиться в Скалистые горы и, чего доброго, пожалуй, никогда не вернется. А потому очистилась вакансия.
— Не хотелось бы мне так задолго давать слово. Может быть, и у меня найдется претендент и он ускачет в Скалистые горы.
— Это-то и помешало мне внести твое имя в список, с самого начала. Ты, конечно, знаешь, что мы слышали о мистере Родене?
— Я не знала, — сказала леди Франсес, красней.
— Как же. Все это знают. По-моему, ты молодец, если ты действительно к нему привязана!
— Я никогда бы не вышла за человека, не будучи к нему привязанной, — сказала леди Франсес.
— Это само собой разумеется. Но я говорю о романической привязанности. Я на это не претендую с своим маркизом. Я не нахожу этого нужным в браках такого рода. Он гораздо старше меня и лысый. Вероятно, мистер Роден очень, очень красив?
— Я об этом мало думала.
— Мне оно казалось бы необходимым для такого рода брака. Не знаю, в сущности, не лучше ли он всякого другого. Романы — такая прелесть!
— Но прелестно также быть герцогиней, — сказала леди Франсес, с легчайшим оттенком иронии.
— Без сомнения! Приходится обсудить вопрос со всех сторон и тогда уже произнести суждение. Знаю, что в глазах папа имело большое значение то обстоятельство, что мой жених такой деловой человек. Он служил при дворе, королева непременно пришлет богатый подарок. Думаю, что у меня будет самая великолепная выставка свадебных подарков, какую девушка когда-либо устраивала в Англии. Многое множество лиц уже спрашивало у мама, что мне больше понравится. Мистер Мак-Уапль категорически объявил, что не пожалеет полутораста фунтов. Он — шотландский фабрикант, папа ему покровительствует. Ты, вероятно, не намерена устраивать чего-нибудь очень внушительного по этой части.