Марионетки мироздания
Шрифт:
Это, несомненно, был мужчина, и противоположная сторона долины была его ступней. Бартон не мог сказать, являются ли его ноги горами или наоборот. Две колонны поднимались вверх, широкие и массивные, а тело было голубовато-серым туманом или чем-то очень похожим на туман. Огромное туловище начиналось там, где горы соединялись с небом.
Руки его, раскинутые над долиной, висели в воздухе над ее дальней стороной и находились в какой-то матовой завесе, которую Бартон ошибочно принял за пыль и дымку. Огромная фигура слегка наклонилась вперед, словно смотрела вниз. Лицо
Неподвижна, но жива. Не какая-нибудь каменная скульптура, не мертвая статуя. Этот мужчина был жив, просто существовал вне времени. Не заметно было никаких изменений в его позе, никакого движения. Он был вечен, и больше всего поражала его голова. Казалось, она пылает, словно какое-то небесное тело, пульсирующее жизнью и светом.
Голова была солнцем.
– Как его зовут? – спросил Бартон.
Однажды увидев эту фигуру, Бартон лицезрел ее уже постоянно, как на загадочной картинке, когда невозможно избавиться от вида спрятанного предмета, если уж ты его обнаружил.
– Я же говорил, что не знаю, – раздраженно ответил Питер. – Может, она знает. Она, наверное, знает имена их обоих. Если бы я знал его имя, то мог бы завладеть им, наверняка мог бы. Я его не люблю, но с этим у меня нет проблем, поэтому я и сделал укрытие на этой стороне.
– С этим? – удивленно повторил Бартон.
Повернув голову, он взглянул прямо вверх через маленький стеклянный кружок, и ему стало не по себе, когда он понял, что видит еще одну фигуру. Но если первая была дальней стороной долины, то вторая являлась этой ее стороной. И Бартон сидел в этой части.
Вторая фигура вздымалась вокруг него. Он не мог разглядеть ее всю, но каким-то образом чувствовал. Она окружала его со всех сторон, вырастая из скал, полей, зарослей кустов и виноградников. Как и первая, она состояла из долины и гор, неба и тумана, но светилась по-другому. Бартон не видел ее головы и самых дальних частей, но смутно чувствовал, что эта фигура увенчана не солнцем, а чем-то иным.
Тьмой?
Он неуверенно встал.
– С меня хватит, – сказал он. – Я возвращаюсь.
И пошел вниз по склону. Что ж, он сам просил. Заметив, что все еще держит в руке увеличительное стекло Питера, Бартон кинул его в сторону укрытия и пошел к долине.
Независимо от того, где он был, сидел, стоял, спал или прохаживался, оставаясь в долине, он являлся частью Одного или Другого. Он мог переходить из Одного в Другого, но всегда оставался в одном из них. Посреди долины проходила граница, и, находясь по любую из ее сторон, он сам становился частью одной из фигур.
– Куда вы? – крикнул Питер.
– Наружу.
На лице Питера появилось какое-то зловещее выражение.
– Вы не сможете выйти наружу. Не сможете отсюда уехать.
– Почему?
– Сами увидите.
Бартон не обратил внимания на его слова и продолжал спускаться к дороге и своей машине.
Глава 6
Бартон вел свой
Круто повернув, Бартон резко затормозил, и машина с визгом остановилась.
Перед ним был барьер, перегораживающий дорогу, и зрелище это лишило его почти всех сил. Он проехал по этой дороге трижды – раз выезжал и дважды въезжал, – и ничего здесь не было. Но едва он решил уехать окончательно и забыть обо всем, вернуться к Пег и продолжать отпуск, словно ничего не случилось, как появился барьер.
Бартон ожидал увидеть нечто необычайное, огромное и ужасное: какую-нибудь зловещую стену, таинственную, потустороннюю. Какую-нибудь неземную структуру, блокирующую дорогу.
Это был всего лишь грузовик. Старый грузовик без покрышек и без коробки передач. Груз его валялся тут же. Крепежная проволока лопнула, и грузовик замер на месте, накренившись набок, окруженный бревнами.
Бартон вылез из машины. Вокруг царила тишина, только где-то вдали мычала корова да негромко шелестели кедры. Бартон подошел к морю бревен с торчащим посредине металлическим островом. Неплохой барьер. Ни одна машина не смогла бы проехать здесь: разбросанные бревна валялись повсюду и были довольно большими. Некоторые грудились, образуя опасные завалы, которые в любую минуту могли рассыпаться и раскатиться в стороны. Кроме того, дорога была крутой.
Разумеется, в грузовике никого не было. Одному богу известно, давно ли он здесь находится и часто ли сюда приезжал. Ясно, что он здесь не всегда. Бартон закурил и снял плащ. Как же пробраться через барьер? До сих пор этой проблемы не возникало, однако на сей раз похоже было, что барьер его не пропустит.
Может, удастся его обойти?
Крутой склон с одной стороны вообще не шел в расчет: ему ни за что не преодолеть этой почти вертикальной стены. Поскользнувшись на гладкой поверхности, он скатился бы в самую середину груды. Может, стоит попробовать с другой стороны? Между дорогой и уходящим вниз склоном был ров. Если бы ему удалось перебраться через него, он с легкостью сумел бы проползти по наклоненным соснам, перебираясь с одной на другую, миновать преграду и, снова перебравшись через ров, вновь оказаться на дороге.
Одного взгляда на ров ему хватило, чтобы отказаться от этой идеи. Бартон зажмурился и замер.
Ров был не особенно широким, и его можно было перепрыгнуть, если бы не то, что он был… бездонным. Бартон стоял на самом краю пропасти. Отступив, он судорожно стиснул в пальцах сигарету. Смотреть в ров было все равно что смотреть в небо, в бесконечную пропасть, переходящую в зловещий хаос.
Наконец он перестал думать о рве и вновь переключил внимание на груду бревен. Ни одна машина не смогла бы проехать здесь, но если без машины… Если он одолеет половину дороги, тo сможет посидеть в кабине грузовика и отдохнуть.