Мария-Эстелла, или Призраки из прошлого
Шрифт:
Шаткое равновесие закончилось в один день, и был это четверг, и на улице стояла жара, а злодеи-сотрудники сговорились и ныли, прося отпустить их в пятницу после обеда — они, мол, готовы сегодня оставаться работать до ночи и сделать всё, если нужно что-то срочное. Но Элоиза-то не готова, у неё вечером тренировка. И вообще. Да и срочного-то ничего в самом деле нет…
* 26 *
Себастьяно Марни в то же самое время в своём кабинете беседовал с другом Лодовико и другом Карло.
— Видишь,
— Может быть, нужно кого-нибудь отправить проветриться? — потянулся Карло.
— Сам не горишь желанием? — усмехнулся Лодовико.
— А что я в этом Кракове не видел? Спроси кого-нибудь из молодых, там точно найдется кто-нибудь, кто не видел! Еще какую-нибудь девушку там пусть подцепит для убедительности!
Себастьяно смотрел на них и улыбался.
— Никого не ищите, сам поеду.
— Чего? — вытаращился на него Карло. — Это ж работа тупо для курьера, тебе-то там что делать?
А Лодовико подумал с полминуты, а потом понимающе поднял бровь.
— Гм… а ты уверен, что?
— Я уверен, этого достаточно.
— Мне заказывать билеты?
— Я сначала пойду и уточню, — усмехнулся он. — А вдруг мне откажут?
— Эй, вы о чем? — вертел головой Карло, смотря то на одного, то на другого. — Себастьяно, ты, правда, что ли курьером заделался?
— Дурак ты, Карло, хоть и умный вроде, — резюмировал Лодовико и бросил в него бумажным шариком.
А Себастьяно вышел из кабинета и отправился в аналитический отдел.
* 27 *
Элоиза услышала сквозь приоткрытую дверь в приемную тихий вопрос и вежливый ответ брата Франциска, а затем он громко сказал:
— Госпожа де Шатийон, к вам монсеньор Марни.
С чего бы это? Он к ней давно не заходил, откровенно сказать, с того дня, как она вот прямо тут чуть было не придушила Анджерри, так и не заходил. Сердце вдруг почему-то как будто пошевелилось в груди, а потом начало биться часто-часто.
— Просите, — сохранила файл и вышла из-за стола.
Марни зашел, закрыл за собой дверь.
— Добрый день, госпожа де Шатийон. А я к вам с разговором.
— Проходите, монсеньор, — она кивнула на кресло возле кофейного столика. — Кофе? Пирожные?
— С удовольствием, — он подошел к столику, но не садился, ждал её.
Элоиза выглянула в приемную и попросила брата Франциска распорядиться про кофе и пирожные, и только потом села.
— Как поживаете? — конечно, он сейчас сам скажет, зачем пришёл, но пусть сначала принесут кофе.
— Всё хорошо, и я надеюсь на то, что будет еще лучше, — улыбнулся он. — Я хочу попросить вас о небольшой помощи.
— Нужно помочь лично вам? Или… — она подняла брови и выразительно смотрела на него.
— Или, — с готовностью
— Тогда вы должны рассказать мне всю историю.
Тем временем снизу доставили кофе и блюдо с пирожными, дверь была заперта, можно было взять чашку и из-за неё осторожно его разглядывать.
— Обязательно, но скажите сначала, есть ли у вас планы на выходные?
— Да, есть, но… — она задумалась. — Если честно, ничего такого, что я не смогла бы спокойно перенести, — а вдруг там правда что-то серьёзное?
— История на самом деле очень простая. Шарль ищет информацию о некоей картине, которая находится в частной коллекции в Кракове. И разные документы по этой картине ищет тоже, причем тихо, готовит какую-то работу в печать и не хочет, чтобы ему перебежали дорогу. Поэтому для него подготовили сканы кое-каких манускриптов и других документов, которые пока ни разу не публиковались. Я собираюсь поехать в Краков и забрать эти документы. Чтобы не портить Шарлю публикацию, нужно всё сделать тихо. Встретить человека, взять у него флешку с данными, доставить сюда. Только я хочу подстраховаться — мало ли, а вдруг что-то не то, не так и вообще. И поэтому приглашаю вас поехать вместе со мной на эту встречу, посидеть рядом, посмотреть и послушать.
Элоиза смотрела на него из-за чашки и отчетливо видела, что он говорит не всё. Что-то там есть ещё… и это самое «ещё» приводит его в полный восторг.
— Монсеньор, а теперь будьте добры и скажите всё, как есть. О чём вы умалчиваете? — ей хотелось улыбаться ему до ушей, говорить глупости, потормошить его, да просто подойти и обнять… но она держалась внимательно и отстранённо.
— Да-да, никаких иллюзий, как я мог забыть, — усмехнулся он. — А вы в самом деле хотите услышать всё, как есть?
— Конечно, — она поставила чашку на стол и взглянула на него внимательно и строго.
Он тоже поставил чашку на стол.
— Элоиза, я страшно соскучился. У меня уже нет никаких сил смотреть на вас и делать вид, что вы для меня ничем не отличаетесь от всего остального человечества. Я хочу взять вас за руку, пройтись, обнять, поболтать… ну и дальше как получится. Нет, дело есть, и оно именно такое, как я вам описал, но оно решается за час, а я зову вас уехать завтра после обеда и вернуться едва ли не в понедельник утром. Поехали?
— Поехали, — тихо ответила она.
Язык повернулся быстрее, чем какая-либо другая часть тела. А её сердце так колотилось, пока он говорил, что ей даже стало страшновато.
Да-да, она тоже соскучилась.
А потом они вдруг оказались у самой стены, возле двери, и целовались, и, наверное, не только бы целовались, если бы не её телефон, который зазвонил на столе. Это был Донато Ренци, один из тех, кто страдал и отпрашивался на завтра. Она сказала, что зайдет, и они всё обсудят, и отключилась.