Мария Магдалина

Янсен Кэтрин Людвиг

ЭПИЛОГ

«В ПАМЯТЬ О НЕЙ»: ОТ ЛЕГЕНДЫ К ИСТОРИИ

Несмотря на то что многие латинские и греческие Отцы Церкви утверждают, что эта Мария не сестра Лазаря, Августин тем не менее в своей «Be consensu evangelistarum» считал, что она и есть та женщина из Евангелия от Иоанна (11:2), где он говорит (о сестре Лазаря): «Мария же, которой брат Лазарь был болен, была та, которая помазала Господа миром и отерла ноги Его волосами своими». Стало быть, здесь все ясно, поскольку о том, что она отерла ноги, также сказано у Луки (7:37–38). Также в последней главе Евангелия от Марка, стих 9, написано, что «Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов». Григорий придерживается такого же мнения, как и вся католическая Церковь… Кроме того, следует больше доверять латинской традиции, а не греческой, ибо она проповедовала среди них в Марселе и его окрестностях.

Бернардино Сиенский [933]

933

Opera Omnia, vol. 3 (1956), 419–420.

Судя

по вымученному объяснению Бернардино Сиенского, средневековые проповедники прекрасно знали, что образ Марии Магдалины, составленный на три четверти по приказу Папы Григория Великого и на одну четверть на основе легенды, принимали далеко не все. Как и Бернардино Сиенский, многие проповедники, в том числе Убертино да Касале, Лука да Битонто и Джованни да Сан-Джиминьяно, обращали в проповедях свое внимание на это затруднение [934] . Иоанн Библейский, например, говорил, что ни святой Амвросий, ни святой Бернард не считали Марию Магдалину и безымянную peccatrix из Нового Завета одним и тем же лицом, несмотря на то что так думали Папа Григорий Великий и Августин [935] . Рассказывая о несогласии Отцов Церкви относительно личности Марии Магдалины, проповедники давали новый повод для сомнений в отношении достоверности образа этой святой.

934

Arbor vitae, кн. 3, гл. 22, с непронумерованными страницами; MS Casanat. 17, f. 66r; в RLS нет и MS BAV Barb. lat. 513, f. 97v; RLS 3: 377.

935

«Notandum tamen quod Ambrosius et Bernardus dicunt hanc peccatricem non fuisse Mariam Magdalenam sed aliam/ Gregorius vero in omelia hodierna et Augustinus secundum de consensu evangelistarum dicunt hanc illiam fuisse». MS BAV Borgh. 24, f. 61v; RLS 3: 91.

В эпоху позднего Средневековья посеянные семена сомнения стали прорастать в среде мирян. Во Флоренции Диодата Адимари была столь обеспокоена этим обстоятельством, что даже писала своему духовному наставнику Антонио Пьероцци, спрашивая, что он думает по этому поводу. В ответном письме он сообщает:

По первому вызывающему сомнения пункту: является ли та грешница Марией Магдалиной, сестрой Лазаря и Марфы, богатых и уважаемых аристократов; или это другая женщина, имя которой авторы Евангелий просто не упоминают… Я полагаю, вместе со святым Григорием и святым Августином, что она и есть та женщина, во-первых, великая грешница, а затем величайшая последовательница Христа [936] .

936

Lettere di santi e beati fiorentini, под ред. Антоммария Бисгиони (Florence: Francesco Moucke, 1736), 224.

Созданный Папой Григорием Великим образ святой начал рушиться. Сколь бы ни пытался Антонио Пьероцци унять сомнения Диодаты, он в первую очередь, по-видимому, успокаивал самого себя, говоря, что святая в том виде, в каком нам ее представил Папа Григорий, действительно существовала. И он был прав, когда так поступал: не успели смениться и два поколения после его смерти, как в 1517 году Жак Лефевр д’Этапль издал трактат, в котором подверг резкой критике образ Марии Магдалины, созданный Папой Григорием Великим. Этот ученый-доминиканец использовал точные научные приемы нового гуманистического метода — текстологии — для анализа состоящего из трех частей образа Марии Магдалины. Он утверждал, что нет никаких оснований — ни исторических, ни научных — для объединения, как это сделал Папа Григорий Великий, различных новозаветных персонажей в один [937] . Хотя Сорбонна и осудила его, а Иоанн Фишер, епископ Рочестера, подверг его положение критике, точка зрения Жака Лефевра д’Этапля еще больше разожгла пламя протестантизма, готовое поглотить культ святых. Неприязнь Лютера, как и его сторонников, к святым вошла в легенду. Не сделали они исключения и для beata peccatrix. Цвингли считал Марию Магдалину отличным примером нелепости католического учения о заступничестве святых, а Кальвин, идя по стопам Жака Лефевра д’Этапля, подверг критике объединение Папой Григорием Великим различных новозаветных персонажей в один образ. Также не оставил он без внимания и ходившие в Провансе легенды и с характерным презрением отозвался об ее мощах, которые, судя по их количеству, принадлежали по меньшей мере двум людям [938] .

937

Jacobus Faber Stapulensis De Maria Magdalena, et triduo Christi disceptatio» (Paris: Henri Estienne, 1517). Cm. Anselm Hufstader Lefevre d’Etaples and the Magdalen в Studies in the Renaissance 16 (1969): 31–60, и Eugene Rice The Humanist Idea of Christian Antiquity: Lefevre d’ Etaples and His Circle, Studies in the Renaissance 9 (1962): 126–160.

938

О Цвингли и Кальвине см. Haskins Mary Magdalen, 249. Уже в тринадцатом столетии Салимбене неодобрительно говорил о том, что три разных города претендуют на то, что именно у них хранятся мощи Марии Магдалины. Cronica, под ред Джузеппе Скалиа, 2 vols. (Bari: Giuseppe Laterza & Figli, 1966), vol. 2, 761.

Теологи

католической Реформации сначала ответили на нападки протестантских реформаторов тем, что Трентский собор подтвердил силу таинств и культ святых. Впрочем, это не помешало произойти тому, что должно было случиться: под влиянием критики со стороны протестантов и реакции на нее католической церкви образ Марии Магдалины претерпел определенные изменения. Некогда его наделяли множеством символических значений, теперь же, под натиском протестантов, более всего обращали внимание на действенное покаяние святой, одно из пяти таинств. Ее роль apostolorum apostola, приписываемая ей в легендах, совсем была забыта, так как на Трентском соборе было решено уничтожить все изображения святой, основанные на легенде, а не на исторических свидетельствах [939] . Впрочем, показательно то, что сцены, рассказывающие о ее покаянии, хотя и основанные на легенде, по-прежнему можно было видеть в Сент-Бома. Судя по всему, ее образ кающейся грешницы был слишком важен для осаждаемой Церкви, которая не могла с ним расстаться, хотя ему не было ни одного исторически достоверного подтверждения. Нельзя было отказываться от столь привлекательного, хотя и спорного образа. Нагота средневековой Марии Магдалины, вызывавшая одновременно представление о невинности и чувственности, была чересчур привлекательна, чтобы избавляться от нее. Однако к началу Нового Времени ее нагота перестала напоминать о том, что она вновь обрела невинность. Художники того периода создавали дразнящие портреты, подчас даже похотливые, обнаженной и исступленной кающейся грешницы, нежащейся в своей пещере [940] .

939

О последствиях указов Трентского собора на судьбу изображенной см. Odile Delenda Sainte Marie-Madeleine et l’application du decret Tridentin (1563) sur les Saintes-Images в Marie Madeleine, под ред. Дюперрэ, 191–210.

940

Мне вспоминается в этой связи соблазнительный образ обнаженной кающейся грешницы Тициана, панно, изготовленное ок. 1531–1535 годов и хранящееся в настоящее время во Флоренции в галерее Питти. Ее цветная репродукция (а также репродукция других картин, относящихся к этому жанру) включена в La Maddalena fra sacro et profano, под ред. Моско, рис. 68, с. 193.

Хотя тридентские реформаторы пытались исключить из vitae святых элементы, взятые из легенд, их старания нельзя назвать особо успешными. Лишь в 1969 году, когда была проведена реформа римско-католического календаря, культ святых был окончательно избавлен от того, что не было основано на исторических свидетельствах [941] . В ходе реформы теологи, особенно болландисты, подвергли проверке на историческую достоверность такие фигуры, как святые мученики Христофор, Маргарита и Екатерина Египетская, особо почитаемые в Средние века. Ученые были безжалостны к этим святым. Поскольку не было найдено ни одного документа, подтверждающего их историческое существование, их праздники были вычеркнуты из римско-католического календаря.

941

Отдел папской курии по обрядам, Roman Calendar (Washington, D.C.: United States Catholic Conference, 1970). В указе, изданном этим отделом, и апостолическом послании Папы Павла VI были изложены принципы данной реформы. См. также Roman calendar: Text and Commentary (Washington, D.C.: United States Catholic Conference, 1976).

Также в ходе реформы понесла «потери» и святая Мария Магдалина. Через четыреста пятьдесят два года после того, как Жак Лефевр д’Этапль подверг критике созданный Папой Григорием Великим образ святой, римско-католическая церковь решила «разобраться» с ним. По указу 1969 года ее почитают только как ученицу Христа, ее титул стоит в новом календаре после ее имени. В ходе проведенной ранее реформы в ее праздник, который в Средние века отмечался дважды, самая сложная из всез литургий для святых, свелась к поминовению — простому напоминанию. С тех пор Марию Магдалину вспоминали как одну из многочисленных учеников Христа, она стала бледной тенью того сложного, символически насыщенного образа, существовавшего в Средневековье.

В более поздний период Средневековья в проповедях Мария Магдалина служила примером апостолической жизни, наполненной делами и религиозной медитацией, которому подражали нищенствующие монахи. Одновременно ее образ монахи могли использовать для осуждения женских безумств и последствий порока luxiiria для общества. Также он служил примером для подражания раскаявшимся проституткам. Но прежде всего проповедь о Марии Магдалине была нацелена на то, чтобы призвать людей к покаянию и дать им надежду на спасение.

Тем не менее восприимчивая аудитория нищенствующих монахов, исходя из собственных потребностей и желаний, приспособила ее образ для своих целей. Для анжуйской династии и их союзников она была святой покровительницей, другие обратились к ее материнским качествам и превратили в заступницу рожениц и матерей. Матроны, обеспокоенные утратой девственности и последствиями этого обстоятельства для спасения, требовали, ссылаясь на ее прославление на небесах, и для себя небесную награду во сто крат. Миряне позднего Средневековья искусно пользовались богатой символикой средневекового мира.

Применив принцип историчности к культу святых, мы, несомненно, сумели отделить историческую правду от вымысла, и это достижение действительно является ценным вкладом в науку. Однако не следует за приобретениями забывать о потерях. Нам надлежит помнить о том, что только в двадцатом столетии святую Марию Магдалину стали официально поминать как ученицу Христа, а в «темные века» ее почитали как проповедницу и «апостола апостолов».

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ