Мария. По ту сторону несбывшегося
Шрифт:
– Это не тряпка! Это красный плащ, натянутый на деревянную палку! Нет, я тебе всё же обязательно прочту лекцию. Нельзя же быть такой невежей.
– Ладно. В спальне. Перед сном. Ты рассказывай, а я посплю, - съехидничала я.
– Я отцу пожалуюсь!
– Артур закатил глаза.
– Ой, как страшно! Маленький мальчик побежал жаловаться папочке. Невеста корриду не любит. А что, кстати, Его Сиятельство по этому поводу говорит?
– Ну,… Он любит «Корриду в деревне» и «Корриду у шеста на площади». На этом всё.
– Это Веласкес?
– Не совсем. Это Эухенио
– Не густо. Ладно. Сейчас сама всё увижу и оценю.
И мы, выйдя из машины, направились к зданию арены.
Я не ждала, что мне понравится. И мне не понравилось. Нет, было очень зрелищно. Красивые, шитые золотом, одежды матадоров и тореадоров. Красная развевающаяся мулета. Но всё это время меня не покидало ощущение, что бык обречён. И, хотя Артур мне доказывал, что раньше сплошь и рядом случались несчастные случаи среди тореадоров, что даже у Гойи в его гравюрах «Тавромахии» есть несколько смертей на арене, - мне всё равно не верилось. И я стойко болела за быка. И когда в него швыряли пики, и потом, когда его закалывали. Бык мне импонировал больше этих разряженных мужчин.
Артур пожал плечами и сказал, что так бывает со многими вещами. Не только с корридой. Или ты приходишь в восторг и не задаёшь вопросов, или ты не понимаешь, сомневаешься, начинаешь копаться и задавать извечный вопрос: а зачем?
Я согласилась. Если огромное количество талантливых живописцев восхищались корридой, изображали её на своих полотнах, передавая всё буйство красок, энергии, магии и ликования толпы, то я не могла не согласиться - это захватывающее зрелище. Просто это не моё зрелище. Вот и всё.
– Идём. У нас запланирована встреча с Эскамильо де Салаверри по прозвищу Хабанера.
– А он выступал сегодня?
– Нет. Вот сейчас и выясним почему. У него квартира здесь, недалеко от арены.
– А что за прозвище такое «Хабанера»?
– Это по названию танца. Он так и называется - хабанера. А ещё это ария из новой оперы «Кармен». Её премьера прошла на днях в Лютеции. Композитора я не запомнил, но действие происходит у нас в Испании. И там есть и коррида, и страшная месть, и хабанера. Мне Клариса написала, что была и …
– Клариса? Что опять?
– это имя действовало на меня как мулета на быка.
– Милая, мы пришли. Вот его квартира. Давай ты пики в меня дома втыкать будешь?
Я бы ответила, но дверь открылась, и на пороге предстал писаный красавец. Ой, мамочки! Разве такие мужчины вообще бывают? Чёрные волосы и глаза, римский профиль, высоченный рост, белая распахнутая на груди рубашка демонстрировала прокаченный пресс, от которого так млеют дамы, широкие плечи и, финальным аккордом, белозубая обаятельнейшая улыбка. Я открыла рот, да так и не смогла его закрыть. Ой, мама!
– Неска де Руари?
– и это ходячее чудо, взяв мою безвольную лапку, поднесло её к совершенным чётко вылепленным горячим губам.
Ой, мама. Кажется, я влипла. Что это?
– Салаверри, убрал магию! Немедленно!
– взревел Артур за моей спиной.
– Не то я тебе шею-то сверну! Я не бык, так что мало не покажется!
– Фон Мёнерих, не кипятись!
Только вот я продолжала хлопать глазами, и рот у меня не закрывался. Ой. Сейчас я, кажется, слюни начну пускать. Причём не в переносном, а в самом прямом смысле этого слова. Как бы мне его закрыть? Почему не выходит-то? И тут Артур, со всей своей дури, хм… силы… хм… магии…хм… ревности… да одни Праведники разберут, что это было. Но он врезал красавчику, прямо в его совершенное прекрасное лицо. И красавчик отлетел по коридору куда-то вглубь квартиры. А я выдохнула и закрыла рот, слава всем богам Олимпа, Египта, и храни Артура Праотец.
Я покачнулась и схватилась за Арта. Голова кружилась, и очень хотелось пить.
– Арт? Что это было?
– жалобно спросила я.
– Мари, прости родная. Я должен был предвидеть. Он тот ещё …. Да и враждуем мы давно. Вот он и врубил очарование на всю мощь, на какую способен. Тебе лучше?
– Да, кажется. Это магия?
– Да, милая. Видишь ли, тореадору без очарования просто никак. Одного выступления на арене и убийства быка мало. Нужна харизма, шарм, умение завести и настроить публику, красота и обаяние также необходимы - иначе популярным тореадором не стать. Публика должна переживать и волноваться за своего тореро, а не как ты сегодня - за быка.
– А у него это есть?
– Да. Задатки именно этого у него и раньше были, а после появления магии Грааля - он стал просто неподражаем. Прости, я сейчас навешу на тебя всю защиту, что у меня есть. Как я не сообразил, что он попытается на тебе отыграться?!
– и Артур заботливо повёл меня вглубь квартиры.
Когда мы проходили мимо лежащего на полу красавца Артур пнул его ногой, давая мне проход. Как-то это не вежливо с его стороны. Но жалости к тореадору я не испытала. Тот удар магии по мне всё ещё ощущался. Голова кружилась, и меня бросало то в жар, то в холод.
Артур усадил меня на диван, а сам бросился к столу, на котором стоял графин с водой. Налил воды в стоявший там же стакан, но сначала отпил сам и лишь после этого принёс мне. Заботливый он у меня. Я жадно припала к стакану, как будто не пила неделю.
В коридоре послышался шорох и стон, а потом к нам, пошатываясь, вышел хозяин квартиры.
– Мёнерих! Ты мне губу разбил! У меня выход на арену завтра!
– потом бросил взгляд на Арта и поднял руки в примиряющем жесте, - ладно, ладно. Я сам виноват. Прости, не смог удержаться, - и он завалился на соседний диванчик.
– Ты почему сегодня не выступал, Салаверри?
– не глядя на тореро спросил Артур, он старательно поил меня водой.
– У отца своего спроси, - буркнул в ответ тореадор.
То водитель без магии, то тореадор жутко занят, да так, что даже на арену выйти не может. Что за дела у Его Светлости такие?
Я перевела на Салаверри взгляд поверх стакана и удивлённо захлопала ресницами. Это как? Нет, сидящий напротив меня мужчина, был безусловно красив, но не настолько, чтобы кидаться на него сломя голову. Да и выглядел он, каким-то … потасканным что ли.