Маркетолог от Бога

Какурина Екатерина

Так Никита минут пять вольно пересказывает Достоевского. В пылу беседы он снимает свитер и случайно стягивает футболку, показав симпатичный пресс. Никита застрял в свитере, и мы не спешим ему помогать, смотрим на него, потом друг на друга и улыбаемся, как непойманные извращенки. Как девушки, у которых полгода была лишь безрезультатная учеба и низкооплачиваемая работа. Когда Никита выпутывается и спрашивает, в чем дело, мы обе хихикаем и отводим глаза.

Вернемся к разговору про церковь. Мне мысли Никиты нравятся, я говорю:

– Мне нравятся твои мысли. Что ты скажешь про нашу церковь? Она ведь… совсем не про то.

– РПЦ? Я думаю, это не та церковь, которая нужна людям.

– Почему?

– Зарабатывают на всякой

ерунде, занимаются не пойми чем, власть поддерживают, «Пусси Райот» сажают. Это если вкратце.

– Понятно. Знаешь, в детстве я читала Библию с картинками, такая голубая… у вас, наверное, тоже такая была…

– Ага.

– Я любила ее читать, там много классных сюжетов. Ну так вот, для меня это была книга про волшебного Бога и волшебного парня, который творит чудеса и неясно выражается на устаревшем языке. Чуть позже я прочла «Евангелие для детей» Льва Толстого и поняла, какие крутые идеи излагал Иисус. И еще кое-что поняла. Что с нулевого года ничего не изменилось. Все те же фарисеи совершают свои ритуалы, но уже под крестом Иисуса – великого мыслителя и философа. Такой селебрити-маркетинг. Нельзя было просто так взять и… взять Иисуса себе на вооружение. Как мишку для Олимпиады. Я всегда думала, что лучше бы считать Иисуса человеком, чтобы каждый мог требовать от себя того же. Но нет – никто от себя многого не требует, всем нужно чудо и успех. И люди идут в храм за чудом, за огнем с неба. А каждая церковная лавка – это лавка чудес.

Мы с Никитой посмотрели друг на друга, и между нами проскользнуло что-то: может, взаимопонимание, может, Соня. Две бутылки вина, шутка ли. Свобода, Любовь, Достоевский, Церковь, Иисус – угу. Потом мы с Никитой полчаса спорим, оба раскраснелись. Если вы меня спросите о чем – я не помню. Хорошо, что в конце спора мы понимаем, что мнения-то у нас одинаковые. И такое бывает. Пять часов утра, о чем я думаю?

Потом меняем тему, выходим курить в подъезд и смеемся, уже над чем-то совершенно другим. Спать ложимся все втроем. Руки поверх одеяла. Я не смотрю на часы, чтобы не расстраиваться, что так мало времени осталось поспать. Всегда так делаю.

В итоге на собеседование в восемь утра я встаю с похмелья, но в целом бодро и свежо. В метро пытаюсь вспомнить, чем вообще занимается та фирма, в которую еду. Кажется, подарки. Может, ювелирка? Ювелирные подарки. Посмотрим.

В девять ровно я была только у метро «Новокузнецкая», а навигатор говорил, что пешком еще пятнадцать минут. Я позвонила Марии, сказала, что опоздаю. Она все тем же мужским голосом ответила, что все хорошо, я могу не торопиться, а то придется ее ждать – она сама еще не на работе. Я обрадовалась, свернула не туда, потерялась, запаниковала, два раза обошла какой-то отель, успокоилась. На набережную вышла через полчаса. Там было шумно от машин и Кремль виден как на ладони, через реку и мост. Я стала под указателем навигатора, позвонила Марии. Она спросила: «Что вы видите?» Я видела золотые купола, они везде. «Вы видите колокольню?» Я видела только строительные леса. «Это и есть колокольня! Проходите внутрь». Я прошла под арку мимо строителей, которые при ближайшем рассмотрении оказались непривычно русскими. За аркой был двор, сторожевая будка со шлагбаумом, несколько дорогих автомобилей и… церковь? Да, это церковь. Перед ней ледяные фигуры: женский силуэт (высотой с меня), младенец в люльке, несколько зверей и ангелы – рождественский сюжет. Ладно. Мне, видимо, идти дальше. Вдруг я слышу со всех сторон: «Господипомилуй-господипомилуй-господипомилуй» – это еще что такое? Мария снова звонит: «Я через десять минут освобожусь. Вы можете пока зайти в храм погреться, там сейчас служба». Теперь я поняла, откуда звук – под крышей храма, снаружи, такие маленькие колонки, которые транслируют службу. Вот оно как.

Предложение зайти в храм меня смутило. Последний раз я была в Исаакиевском на экскурсии, но это

не в счет. Я не надевала платок. Получается, по-хорошему, последний раз я была в церкви, когда меня крестили. Мне было где-то восемь лет, я ничего не понимала и, ясное дело, не могла сказать «нет, спасибо». Я жила себе дальше со своим крещением – ничего не поделаешь – как ветрянкой переболеть – приятного мало, обратно не вернуть, а в жизни может пригодиться…

Не так уж холодно. Всего минус одиннадцать. Пожалуй, здесь постою.

Я стала ждать у доски объявлений. «Приглашаем молодежь на чаепитие с батюшкой, каждый четверг в 19:00» и сверху картинка с чайником и чашкой, скачанная из интернета. «Пфф», – думаю. Это смешно. Кому придет в голову пить чай с батюшкой? Еще эта рамка от демотиватора. Как-то неловко мне стоять в этом месте. Ладно, успокойся – смотри вокруг. Повертела головой, оценила взглядом машины на парковке, недешевые такие машины. Одна с буквой «Д» на капоте. «Д», думаю я, «Д – значит „Духовность“».

Пока я стояла и слушала бесконечное «господипомилуй», один странный вопрос начал меня мучить. Заходя в церковь, нужно креститься. Зачем не знаю, но, говорят, надо. А входя в церковную лавку? Там ведь тоже есть иконы, так? В Питере я видела бабушек, которые крестятся перед входом в метро. Зачем они это делают?

Мария снова позвонила. «Зайдите во внутренний двор. Сейчас спущусь». Я стояла и вертела головой, искала Марию. В дверях была только миловидная девушка, а я ждала плечистую особу с толстой шеей и короткой стрижкой – вот что может идти в комплекте с мужским голосом.

«Надежда», – обратилась ко мне девушка. Меня передернуло. Это была Мария – моей комплекции, средний рост, узкие плечи. Она повела меня в свой кабинет по металлической лестнице наверх. Я ей сразу понравилась, это было видно. Во-первых, потому, что мы похожи друг на друга, как двойняшки. У меня большие карие глаза и у нее тоже. Светлая кожа. Яркие губы. У нее длинные русые волосы – и у меня. Даже оттенок похож. А, нет, у меня рыжее. Мы зашли в маленький кабинет, узкий, похожий на келью, с компьютерным столом и книжной полкой. Я сняла платок, очки и пальто, заметила, что она тоже отметила наше сходство.

Она села за компьютер, а я рядом. Рассказала про компанию: организована десять лет назад, производство, крупная мастерская за МКАДом, коллектив двести человек, ювелирка качественная – не какой-нибудь там Китай, маржа высокая – предметы религиозного культа не облагаются налогом. А потом добавила: «Только не подумайте, что мы тут круглые сутки молимся. Это не так». Я ответила: «Угу».

Я думала в этот момент: «Не пахнет ли от меня водкой? Или джином? Джин тоже вчера имел место быть».

– Вроде все рассказала, – проконтролировала она себя вслух, судорожно и лениво одновременно. Мне показалось, она тоже не выспалась.

Мария взяла лист А4 с моим распечатанным резюме и начала читать вслух, неинтересные моменты заменяя на «бла-бла-бла». Она удивилась, что я писала диплом по теме «продвижение бренда в интернете». Оно и ясно – таких дипломов в те времена было не много – слишком новаторская тема. Ей понравилось.

Мы немного поговорили о перспективах и о том, чем мне нужно будет заниматься. Я ничего не поняла, а переспрашивать не хотела, так как тоже не прочь была поспать и все силы уходили на то, чтобы делать бодрый вид.

В итоге она сказала, что завтра у меня второе собеседование – с коммерческим директором. Нужно будет ехать в Мытищи к двенадцати. Прибавила, что она взяла бы меня прямо сейчас, но должность в компании новая, и директор должен одобрить.

«Ладно. Поеду. Посмотрю», – подумала я и почувствовала смесь подъема настроения, интереса к жизни и восторга.

Мария проводила меня к выходу и начала рассказывать, как пройти к метро, чтобы я снова не запетляла.

– Так, мы здесь, – она нарисовала палкой на снегу точку, – сначала нужно повернуть направо, потом еще раз направо…