Маркграф из Преисподней. Том 2
Шрифт:
Владимиров не дал хирургу договорить. Заёрзав на стуле, он заявил, повышая голос, отчего комната наполнилась визгом:
— Ты можешь молчать, сколько влезет, а мы с Лёней не станем! В конце концов, это наше дело, правильно я говорю? — он уставился на механика, ища у того поддержки, но Попков на метеоролога даже не взглянул.
— Короче, — сказал он, опустив глаза, — дело было так. Мы нашли ту пещеру, и профессор отыскал документы. Он вскрыл конверт и сначала вообще не понял, что это такое. Мы двинули обратно,
— Кто? — быстро вставил я.
— Он не сказал.
— Профессор не показал нам бумаги, Ваше Сиятельство, — услужливо вставил Владимиров. — Но он сказал, что это чертежи какого-то прибора, который перевернёт мир.
— Именно так и выразился? — уточнил я.
— Да, слово в слово.
— Хорошо, продолжайте.
— Зинберг был в полном восторге, — сказал механик. — Он радовался, как ребёнок. Но на наши расспросы отвечал расплывчато, а потом и вовсе перестал. Отговаривался и темнил.
— Было заметно, что он решил не рассказывать, что именно за чертежи обнаружил, — добавил метеоролог. — Мы не настаивали, это ведь его дело: открытия совершать и всё такое. Наша задача — выполнять работу, за которую платят. В той поездке мы его просто сопровождали, так что… — Владимиров развёл руками.
— Что было потом? — спросил я.
— Мы вернулись на ледокол, и Зинберг потребовал, чтобы мы молчали о чертежах. Взял с нас слово, — проговорил Евгеньев. — И мы молчали до сегодняшнего дня. Хотя не думаю, что вы узнали что-то новое в результате откровений моих… коллег, — он усмехнулся, произнеся последнее слово.
Это не ускользнуло от Владимирова.
— Поменьше высокомерия, пожалуйста! — взвился он. — Ты тоже, знаешь ли, молчишь только потому, что за тебя всё рассказываем мы с Лёней. Есть, кому отдуваться! А будь ты единственным свидетелем, так пел бы, как соловей!
Евгеньев отвернулся, давая понять, что не собирается унижаться до ответа на этот выпад.
— Вы говорили кому-нибудь о том, что нашли в пещере? — спросил я. — Ответьте, пожалуйста, по очереди.
Механик покачал головой.
— Никому. Профессор просил, и я закрыл рот на замок.
— А вы? — я перевёл взгляд на метеоролога.
— Ни единой живой душе! — Владимиров поднял руку так, словно клялся.
— Я тоже ничего никому не сказал, — проговорил нехотя Евгеньев. — Но Зинберг мог и сам проболтаться. Кажется, его буквально распирало от того, что он нашёл нечто действительно важное.
— Кому, например, профессор мог рассказать о бумагах? — спросила Марго.
Хирург пожал худыми плечами.
— Не знаю. Я просто предположил.
— Думаю, никому он не говорил, — вмешался Попков. — Разве что профессору Девятаеву.
Я кивнул.
— Да, он был в курсе.
— А Девятаев
— Больше вам нечего сказать? — спросила Марго.
— Нет, — ответили все трое по очереди.
— Если что-нибудь вспомним, мы с вами свяжемся, — важно заверил Владимиров.
Марго взглянула на меня, и я пожал плечами.
— Думаю, это пока всё.
— Хорошо, вы свободны, — сказала девушка троице. — Сейчас я выпишу вам пропуска.
Когда мы остались вдвоём, я встал и прошёлся по комнате. Мы не узнали практически ничего нового. Показания только подтверждали мои догадки.
Когда зазвонил мобильный телефон, я от неожиданности едва не вздрогнул.
— Это сын Зинберга, — сказала, взглянув на экран, Марго. — Интересно, что ему нужно. Мы, вроде, не так давно виделись. Алло?
Сотовый снова был на громкой связи, так что я отчётливо услышал:
— Говорит Эдуард Константинович Зинберг, — в голосе звонившего слышался лёгкий акцент. — Я бы хотел поговорить о смерти отца. Это возможно?
— Вам есть что сообщить?
— А вам?
— Пока нет.
— Совсем никаких результатов?
— Ничего такого, что я могла бы озвучить, — чуть подумав, ответила девушка.
— Интересы следствия? Понимаю. Я слышал, отца убили из-за каких-то документов.
— Вполне возможно. Вам есть, что сообщить по этому поводу?
— Может быть. Но не по телефону. Наверное, лучше всего будет, если я подъеду к вам. Через два часа похороны, так что пока я занят, но потом постараюсь заскочить. Вы будете на месте?
— Если хотите, я могу подъехать сама.
— Куда, на кладбище?
— Ну, да.
— Не нужно. У меня нет никакой срочной информации — так, мелочи, но, может, они вам пригодятся. Я позвоню ещё раз перед тем, как выехать к вам, — пообещал сын Зинберга.
— Договорились.
Отключившись, Марго взглянула на меня.
— Будете ждать, Ваше Сиятельство?
Я взглянул на часы.
— Знаешь, давай-ка лучше сами к нему наведаемся. А то как бы у нас свидетеля из-под носа не увели. Может, он ничего особенного и не знает, но не хочу рисковать.
— Явимся на похороны?
— Почему бы и нет? Узнай, на каком кладбище они состоятся.
Девушка кивнула.
— Хорошо, Ваше Сиятельство. Дайте мне пару минут.
Глава 39
Константин Зинберг оказался довольно тщедушным на вид человеком с мелкими чертами лица и жидкими светло-рыжими волосами, торчащими на затылке. Зато костюм у него был с иголочки, как и обувь.
Мы поприсутствовали на погребении, но стояли в сторонке, наблюдая за церемонией издали. Зинберг заметил нас и, когда гроб начали закапывать, направился к нам.