Мармеладка
Шрифт:
Всё было, как обычно: Драгнил пришёл вовремя, поинтересовался, как дела, выслушал историю её утренних злоключений, полушутя-полусерьёзно предложил свою помощь в урезонивании настырного сокурсника, приведя для примера пару баек из жизни студентов-медиков и утверждая, что данные способы увещевания действуют безотказно, хотя и предполагают некоторые осложнения для «клиента» в виде обмороков, заикания и нервного тика. Девушка лишь отмахнулась от этого горе-помощника и, занятая невесёлыми мыслями, совершенно не обратила внимания на некоторые странности в поведении молодого человека: излишнюю разговорчивость (день сегодня, что ли, такой, что всех представителей мужского пола тянет поговорить?), излишне блестевшие глаза и то, что Нацу, обычно предпочитавший
– Нацу! – девичьи пальчики крепко ухватили мужское плечо, едва не впиваясь в него ногтями. – Ты с ума сошёл! Зачем?! Как ты мог это сделать?! Ради какого-то рисунка… Господи! Ты идиот!
– Да ладно тебе, – совершенно спокойно ответил парень. – Ничего страшного не случилось.
– Не случилось?! Ничего страшного?! Это же навсегда!
– Вовсе нет. Максимум через две недели её уже не будет. Я говорю правду, – серьёзно добавил Драгнил, смотря в недоверчиво-сердитые карие глаза подруги. – При нанесении кожу не прокалывали, как при обычных татуировках, видишь, нет ни раздражения, ни покраснения, ни воспаления. Поэтому такие рисунки недолговечны и стираются довольно быстро. Но тебе для работы должно хватить, – молодой человек не смог сдержать улыбки, наблюдая, как меняется выражение лица Хартфилии: от гневного до растерянного и даже немного виноватого. – Неужели ты думала, что я и правда сделаю настоящую татуировку? Ты же знаешь, как я к этому отношусь.
– Знаю, – буркнула девушка, отпуская его руку. – Крайне отрицательно. Извини.
Парень лишь кивнул головой, давая понять, что инцидент исчерпан и молча стал ждать указаний. Но художница не торопилась. Она внимательно рассматривала тёмный, почти чёрный рисунок на коже, пытаясь уловить замелькавшие перед глазами смутные образы будущей работы.
В том, что Нацу выбрал именно этого зверя для татуировки, не было ничего необычного. Он с детства интересовался китайской мифологией и всегда с поистине детским восторгом показывал Люси свою коллекцию драконов, в которую входило всё – от печатных изображений до статуэток, рассказывая ей различные легенды и предания об этих красивых, мудрых и сильных ящерах, один из которых сейчас красовался на его руке. Рисунок, занимающий всё пространство от локтевого сгиба до плеча, был выдержан в китайском стиле, схематичный, без лишних деталей, можно даже сказать, строгий, но удивительно подходящий по стилю Драгнилу. Широко распахнувший крылья и летящий вверх дракон прямо-таки излучал уверенность и силу, не демонстрируя при этом излишней агрессии, а тёмный цвет и чёткие линии лишь усиливали это ощущение.
Художница, проследив глазами рисунок, подняла взгляд выше, задержала его на шраме, наискосок пересекающем шею молодого человека, и сдавленно охнула, прикрыв рот рукой. Нацу не успел у неё ничего спросить – девушка убежала в другую комнату, но уже через минуту вернулась, неся белую простынь, застелила тканью софу, потом бросилась к рабочему столу, торопливо давая указания, как именно придётся сегодня позировать:
– Сядь, пожалуйста, в пол-оборота, спиной к окну – мне нужна будет тень. Левую ногу согни и поставь, правую тоже, но она должна лежать. Левую руку расположи локтём на колено так, чтобы кисть свисала вправо, вторую поставь на софу, где-то между бедром и коленом, словно опираешься на неё. Ссутуль спину и голову наклони немного. Да, так. А теперь замри.
Теперь осталось определиться с материалом для рисования. Точнее, выбрать, какую пастель она возьмёт: сухую или масляную. Потому что то, что
Посомневавшись ещё минуту, художница всё же потянулась за коробочкой с масляной пастелью: сухая не позволит получить насыщенные по цвету тени, что в этой работе ей особенно необходимо. Бумагу же лучше взять светлых тонов – человеческая фигура должна чётко выделяться на остальном фоне, который будет сделан с помощью самой пастели, без примеси проступающего сквозь неё цвета основы.
Через три с половиной часа (Люси снова забыла обо всём на свете, а натурщик, видя, с каким азартом она работает, не стал ей напоминать о времени, пока художница не закончила) рисунок был готов. Девушка немного устало вздохнула и, отложив мелок, потянулась за тряпкой, чтобы вытереть руки, окидывая полученную картину теперь уже общим взглядом, не вдаваясь в детали.
Горный пейзаж. Далеко в ущелье – деревня, несколько домиков, полуразрушенных и объятых почти угасающим пламенем. Небо свинцовое, тяжёлое, безразличное к бедам тех, кто доживает, возможно, последние часы под его покровом. На переднем плане – каменный выступ, достаточно широкий, чтобы вместить скорчившегося, замершего под грузом боли и отчаяния человека. Вернее, дракона в человеческом обличье. Оставшаяся местами на теле шестигранная кирпично-красная чешуя, чёрные когти на руках, уходящий за спину хвост. На шее – свежая рана, и ещё такие же, но чуть меньше, разбросаны по всему телу, перемежаясь с пятнами грязи и копоти. Лица почти не видно, только щека, подбородок и покрытые кровавой коркой губы. И крылья. Поломанные, порванные, от правого – жалкий обрубок с торчащей костью и ошмётками кожи. Дракон, который больше никогда не поднимется в небо…
– Круто ты его, – раздался сбоку голос Нацу. – Чем же он так перед тобой провинился?
– Не знаю, – пожала плечами художница. – По-другому просто не видела.
Как ни странно, мрачное настроение рисунка нисколько не повлияло на её собственное. Даже наоборот, улучшило, оттеснив воспоминания о неприятном утре. Правда, потом был пляж и тот неловкий момент… Но и это забылось, затёрлось за другими событиями, спряталось в дальний уголок памяти, чтобы не тревожить, обжигая жаром смущения щёки.
На следующий день Люси уже смотрела на друга как обычно: спокойно, с улыбкой, уверенными и точными движениями перенося на бумагу новый, более светлый образ получеловека-полудракона, сидящего на том же уступе, но имеющего за плечами целые, готовые унести своего хозяина в небо крылья. И была по-настоящему благодарна другу за этот полёт вдохновения, который он так легко и просто подарил ей.
Натурщик же, в отличие от неё, был немного задумчив и рассеян. Молодой человек почти не разговаривал, односложно и невпопад отвечая на вопросы, и, в конце концов, девушка решила не донимать его излишним вниманием, разумно полагая, что когда Нацу будет готов к общению, он сам его предложит.
Так и случилось. После сеанса, выбирая мармеладку, Драгнил неожиданно спросил о её планах на завтрашний день. И попросил не занимать его, раз уж по счастливой случайности Люси оказалась свободна.
– Хорошо, – согласилась она. – Могу я узнать, почему?
– Нет, – усмехнулся Нацу. – Это сюрприз. Кстати, – продолжил он, снова опуская взгляд на коробку со сладостями и указывая на тёмно-фиолетовую конфету, – мне кажется, такую я уже пробовал.
– Это невозможно. Все мармеладки с разным вкусом, – заверила его девушка. – Я ведь не знала, какие тебе понравятся, и заказала так, чтобы они не повторялись.