Марош. Командор крови
Шрифт:
Собственно говоря, всё именно так и случилось. Едва только армия пиратов появилась у стен города, как к Командору тут же был направлен гонец с требованием немедленно дать приказ капитану Граю открыть ворота города и впустить в него войска барона. То, что гонец услышал в ответ, заставило его остолбенеть. Придя в себя, он с расширившимися от ужаса глазами галопом рванул в лагерь барона. Прибыв в лагерь, он попросил своего господина о докладе с глазу на глаз. И когда по приказу барона все покинули его шатёр, гонец заплетающимся от страха языком сказал:
– Господин барон, Командор велел передать вам следующее… "Передай своему господину, что он больше
Потрясённый барон потребовал, чтобы гонец ещё раз повторил то, что он сказал, боясь, что просто ослышался либо что-то не так понял. Осознав всю глубину постигшего его удара, барон, закрыв лицо руками, без сил рухнул в кресло, едва не теряя сознание. Перепуганный гонец бросился к столику, уставленному посудой и, налив в бокал вина, подал его барону. Тот трясущейся рукой принял бокал и жадными глотками осушил до дна. Протянув его гонцу, сказал: "Ещё!". Выпив второй бокал, барон немного пришёл в себя и глубоко задумался.
Сообщать о полученном известии своим офицерам, и уж тем более солдатам, он и не собирался. Неизвестно ещё, насколько это является истиной. И каково положение дел в баронате на самом деле, тоже ещё вопрос… Но каков граф Гаруш, а!? Мерзавец! Столько лет верной службы, и вот – на тебе! Пригрел змею на своей груди! "Ну, доберусь я до вас до всех!" – мысленно погрозил барон. Однако надо ещё добраться… итак, что мы имеем? Собственные силы: около трёх с половиной тысяч пехоты, полторы тысячи конницы. Из них триста с лишним – тяжёлые рыцари. Плюс два десятка пушек. На самом-то деле их гораздо больше. В бою с Торгусом была захвачена почти вся артиллерия, что он с собой привёл. Но орудийных расчётов хватает только на пару десятков. Да и запасы пороха ограничены. А этот мерзавец капитан, засевший в городе, не выдал ни одного заряда из городских запасов.
"А ведь он, подлец, знал! – вдруг понял барон, – Он всё знал заранее, мерзавец! Потому и вёл себя так нагло. Ох, добраться бы мне до тебя. Я бы тебе показал, как мне противиться и козни против меня строить, крыса ты морская!"
Так, ладно, об этом потом. Что имеет противник? По докладу маркиза, у самого этого бандитского Командора что-то около четырёх тысяч. В основном – какой-то сброд, который они называют "лёгкой пехотой". Более менее стоящие у них – это пеший отряд пикинёров и мушкетёров. Да ещё конница, что-то около пяти-шести сотен. И пушки. Четырнадцать штук. Их маркиз сосчитал точно. Надо бы его как-нибудь отблагодарить. Но это потом. После битвы. Если выживет. Ну а если нет… что ж, сам виноват. Ведь награда была так близка… Барон усмехнулся. Что там у них ещё? В самом городе приблизительно две с половиной – три тысячи этих разбойников. Цифра достаточно внушительная. Несмотря на их явно слабое вооружение и, как мне думается, низкие боевые качества. Но всё же это не регулярная армия, а сборище голодранцев. Единственную серьёзную опасность со стороны города представляют пушки, которые этот чёртов Грай вытащил на северный парапет. И ведь стоят они почти напротив моего лагеря. Дьявол! Он точно знал, что так оно всё и будет! Поймаю, велю привязать его к этой
"Оттуда он пришёл, туда ему и уходить, – саркастически усмехнулся барон, – И Командора этого самозваного туда же отправлю!"
Итак, нужен план битвы. Пора звать господ офицеров. Пусть думают.
Барон повернулся к гонцу, молча ожидавшему дальнейших указаний и поманил его пальцем. Когда гонец подошёл поближе, барон крепко взял его за плечо своими узловатыми пальцами и, притянув его ухо к самым своим губам, тихо прошептал:
– О том, что ты мне сейчас сказал, никому ни слова. Если хоть одной душе проговоришься, тебе не жить. Понял?
Гонец часто-часто закивал, косясь испуганным взглядом на господина. Злопамятность и жестокость барона были хорошо известны всем и каждому в баронате.
– Хорошо, – кивнул барон, отпуская его, – а теперь зови сюда господ офицеров на совет.
Поклонившись, гонец испуганным зайцем метнулся за полог шатра. И почти сразу же к барону стали входить встревоженные офицеры, желавшие получить от барона объяснение происходящему.
Когда все собрались, барон заговорил:
– Господа! Мне трудно об этом говорить, но мы оказались в ловушке, хитроумно расставленной нам пиратами. Я только что получил от их вожака, именующего себя Командором предложение о сдаче с последующим выкупом нас всех из плена за счёт казны бароната. Он считает, что сопротивление с нашей стороны бессмысленно…
Переждав бурю негодования, вызванную его словами среди присутствующих офицеров, барон продолжил:
– Признаюсь откровенно, по численности пираты превосходят наши силы. Но у нас – регулярная армия! А у них – сброд разбойников и воров. Так неужели же мы, дворяне, офицеры и солдаты регулярных частей, спасуем перед этой кучкой бандитов и грабителей? Нет! Надо преподать им хороший урок, разгромив эту армию голодранцев и перевешать их на деревьях вдоль дороги, ведущей от Саутана до нашей столицы. А теперь, господа, нам необходимо выработать приемлемый для нас план завтрашней битвы. Есть у кого-нибудь подходящие идеи?
Пока барон приходил в себя, обдумывал ситуацию и совещался со своими офицерами, Командор не терял времени даром. Ни минуты не сомневаясь в том, что барон не примет его условий, он верхом на своём жеребце въехал на холм, находившийся неподалёку от пиратского лагеря, и с его вершины в подзорную трубу внимательно осмотрел поле завтрашней битвы. Посовещавшись прямо на холме с капитанами, сопровождавшими его, он подозвал гонца и, сидя прямо в седле, набросал короткую записку с инструкциями на завтра. Передав записку гонцу, Командор отправил его в город к капитану Граю. После этого капитаны разъехались к своим отрядам готовиться к завтрашней битве. Командор, развернув коня, направился к своему шатру.
Спустя полчаса пираты выставили на этом холме все свои орудия. Четыре пушки береговой артиллерии поставили в центре, на самой вершине холма. А немного ниже и по сторонам от них расположились две орудийные батареи двенадцатифунтовых полевых пушек.
Пока происходили все эти события, день постепенно стал склоняться к вечеру. Солнце всё дальше уходило на запад. А вслед ему уже надвигались сумерки, зажигая на небе звёзды.
Оба военных лагеря жили обычной походной жизнью. Кашевары готовили ужин. Где-то звучала музыка и песни, порой раздавались взрывы солдатского хохота. Это какой-то умелый рассказчик забавлял своих товарищей интересной историей, коротая летний вечер у костра.