Марс выбирает смерть
Шрифт:
В кабинете царило естественное освещение. Располагаясь далеко не с солнечной стороны, он заполнялся прозрачными сумерками только что минувшего утра. Отблески раскинувшегося за окном массивного озера Кассини с лихвой компенсировали эту ленивую серость. Более того, они превращали ее в холщовое полотно для своих ярких игр. От трепетного дрожания блистательного глянца пространство оживало.
Внушительное окно занимало всю стену, раскинувшись от пола и до потолка. Вплотную к нему прилегала удобная и не в меру длинная кушетка. Точно такой же конструкции, что и остальные в общей лаборатории.
— Это же Земля. Не Марс, — сказала Медея, попавшая под чары чего-то очень близкого сердцу.
Казалось, она услышала тихий шепот волн. Конечно, картина молчала. Звуки были только в ее голове.
— Да, — ответил Ффо и вежливо отодвинул стул обеденного стола, — присаживайся. Прости, что не встретил тебя из больницы. Дел просто невпроворот.
— Я с Ашерой приехала. Только ее почему-то не пропустили, — девушка воспользовалась приглашением и осторожно присела, аккуратно поставив перед собой тарелку с тортом.
— Правила не мы придумываем, — будто извинился профессор, — Так надо. Чай? Кофе?
— А какао есть?
— Не поверишь, есть.
— С зефирками?
— А вот их, к сожалению, нет.
— Ничего страшного. Вдруг оказались бы...
Попробовав кусочек торта, Медея с трудом его проглотила. Она чувствовала себя не в своей тарелке. При этом не знала, стоит ли предложить господину Ффо свою порцию десерта. С одной стороны, не предложить было бы не вежливо, с другой — это был подарок. А подарки, как известно, не передаривают. Хотя, относилось ли это к еде, девушка раньше не задумывалась. Поэтому решила вспомнить об этом когда дойдет до половины своей доли.
В это время Анноэф насыпал какао в пузатую чашку. Затем залил все добротным количеством кипятка. Пока Медея рассматривала на боках кухонной утвари голову буйвола со стоящим на ней очень внимательным сусликом, профессор успел выудить откуда-то корзинку песочного печенья.
— Угощайся. Фальх все равно задерживается. Неизвестно, сколько нам еще тут сидеть.
— А вы не знаете, о чем конкретно господин Диттэ хочет со мной поговорить?
— Знаю, но рассказать не могу.
— Понятно, — замялась гостья, уже чувствуя в воздухе наступление неловкой тишины.
Надув щеки, она отчаянно размышляла, чем же можно поддержать разговор. Несмотря на то, что у девушки накопилась масса вопросов о временниках, в голове сейчас находилась только каша. Именно этих моментов Медея всегда опасалась и усиленно их избегала. Поэтому лишний раз в гости не ходила. К счастью, Ффо неловкости гостьи не заметил.
— Тебе не следует ни о чем беспокоиться, — покровительством тоном прервал тишину профессор, — Теперь ты на своем месте.
— Не уверена, что я этого хочу... — поджала губы Медея, испытав некоторое облегчение.
— А чего
— Что-то более полезное, чем перемещение толстосумов во времени...
Рассмеявшись, Ффо передал чашку какао гостье. Та с нетерпением заглянула в нее, будто надеялась все же застать там зефирки.
— Если ты про медицину, то ее тоже могут позволить себе только очень состоятельные граждане, — скептично заметил Ффо.
— Ну и пусть, — почему-то надулась девушка, — Зато это не так опасно.
— Это ты за себя боишься или за ход истории?
— А какая разница? Время коварно. Это все знают.
— И кто эти — все?
— В книжках написано.
— Тебе следует поменьше читать не те книги, — мягко ответил профессор, — Марс не просто так открывает нам путь. Значит, это зачем-то нужно.
— А я думала аномалии — побочный эффект работы телепортов.
— Это лишь одна из теорий.
— Зато самая правдоподобная.
— Телепорты работают уже сотни лет, а аномалии появились сравнительно недавно, — возразил Ффо.
— Ну... не знаю... Может, какая-нибудь там критическая масса набиралась все это время, — стояла на своем Медея, — В конце концов, пространство и время тесно связаны. Нельзя порвать ткань бытия в надежде, что не будет никаких последствий.
Как-то очень пристально взглянув на гостью, Ффо начал гладить свою почти рыжую бороду. В этот самый момент он осознал, что с Медеей будет все несколько сложнее, чем он ожидал.
В пылу рассуждений девушка совсем забылась, таская печенье один за другим. Когда Медея очнулась и осознала, что причитающаяся профессору доля торта уже давно съедена, она испытала невольный стыд. Поэтому украдкой задвинула пустую тарелку за плетеную корзинку в надежде, что профессор Ффо ничего не заметит. Кроме того, старалась быстро дожевать печенье. Ведь говорить с набитым ртом, как известно, неприлично.
— А ты девушка упрямая, я погляжу, — сощурился Анноэф.
— Папа всегда говорил, что любые наши поступки оставляют отпечатки на судьбах других людей. И чаще всего эти отпечатки — раны.
— Твой отец был мудрым человеком, — по-доброму усмехнулся Ффо, — Но не нужно лишний раз волноваться попусту. У судьбы свои методы.
— Вы про парадокс Хирш?
— Временники всегда придерживались классической теории параллельных реальностей, — профессор встал из-за стола и повернулся к девушке спиной, — с каждым нашим решением их становится все больше. И чем выше интеллект, тем сложнее просчитать будущее. Мир без человека — предсказуемый мир. Хотя, все зависит от восприятия смотрящего. Но что такое мир без этого самого смотрящего, так?
— Может быть... — пожала плечами Медея, — Я все время слышу, что время — жесткая величина.
— Если быть точнее, то события во времени. Сознание в момент каждого нашего поступка выбирает свою судьбу. Перемещается в ту реальность, на котором сделало акцент. Ее мы называем ведущей, — Ффо сцепил руки за спиной и резко повернулся, — и если вернуться в прошлое и сместить акценты, то это должно повлиять и на ведущую реальность. В некоторых случаях — глобально. Вот только этого не происходит. Парадокс Хирш. Время — жесткая величина.