Марс. Книга 2
Шрифт:
– То, что не могли сделать на Земле из-за неспособности разных стран договориться между собой, – бросила молчавшая до того Даша.
– Прибыль они не могли между собой распределить.
Я помнил этот проект, но спросил Санчеса о другом:
– А можно как-то получить доступ к управлению этой сетью?
– Через преобразователь? – Физик задумался. – Можно, наверное. Если внести соответствующий вирус в программу астро-координации. Но только учитывайте: для этого необходимо хоть на какое-то время вывести его из-под управления центральных процессоров
То есть, совершенно незачем выводить из строя сам преобразователь. Кажется, мои предыдущие домыслы и близко не соответствуют действительности. А ведь что только ни навыдумывал. Выходит, достаточно сбить настройку, чтобы система управления утратила на время связь, и незаметно ввести вирус. Для этого нужно, конечно, иметь доступ к процессору КППМ. Не думаю, что это слишком сложно в наше время, тем более, что едва ли кто-либо ждал подобного нападения. А преобразователь вместе со связью был бы лишён и полноценной антивирусной защиты на время, пока автоматика не вернула бы его на место.
– И если сбить настройку хотя бы одного, произойдёт цепная реакция? Для всей сети?
Санчес кивнул.
– Ну…не для всей, но один-два преобразователя, скорее всего, выпадут из подчинения процессоров. Но ненадолго.
– Зато вполне достаточно, чтобы внести вирус.
– А зачем? – Это уже Шмидт. – Ради будущих дивидендов?
– Всё может быть. Но пока я не вижу иных причин для обстрела КППМ. Спящий вирус, благодаря которому впоследствии можно будет прибрать к руками планетарную сеть энергоприёмников.
– Считаете, кто-то решил захватить Марс и диктовать свои условия? Но это глупо, пока всё здесь зависит от поставок с Земли.
– А когда же ещё устанавливать свою зону влияния? Ждать, покуда с переселенцами сюда не переберётся и криминал? На самом деле, не так всё это и глупо. Если через несколько лет сеть энергоприёмников будет подчиняться группе избранных…
Санчес недоверчиво покачал головой, Хиггинс цокнул языком, а Шмидт отмахнулся.
– Да-да, теория заговора. На Земле их предостаточно! Теперь и тут появились. Доказательств, правда, нет.
Я кивнул и спросил:
– У меня вопрос о спуске в тоннели. Разве он не должен находиться возле посёлка? Или базы поддержки ставят за двадцать километров от входа в штольню?
– Когда как. Но в конкретном случае, когда отыскали место, где решили проводить прокол, стало нерентабельно переносить посёлок. Да двадцать километров не такое уж и расстояние.
Шмидт встал, прошёлся взад-вперёд по залу и посмотрел на нас с Дашей.
– Скажите, Илай, вы всерьёз верите в теорию заговора? Только честно.
Я пожал плечами.
– Могу лишь предположить, что некая группа людей, а, возможно, две группы, хотели вывести из-под киберзащиты КППМ, а вот что и как должно ответить следствие. Не исключено, что нити тянутся до Земли.
Герд задумчиво кивнул, но остальным
– Повторюсь: доказательств у меня нет, – продолжил я после паузы. – Мне кажется, что у Церна всё получилось бы… – «Предположительно», – вставил Хиггинс, – …если б не эксперимент с проколом ядра.
Троица посовещалась. Герд участия не принимал. Он сидел и исподлобья незаметно, как считал, поглядывал на Дашу и иногда на меня.
Постепенно разговор начал переходить на повышенные тона, и, в конце концов, перерос в самый настоящий гвалт. Вот тогда я просто растерялся.
Выручила Даша. Тоном, способным заморозить небольшое море, она потребовала прекратить бессмысленную болтовню и подумать, просмотреть всю необходимую информацию по программе прокола ядра, а позже встретиться и обсудить случившееся. Народ нехотя согласился.
Мы с Дашей поспешили откланяться и, пока сержанта удерживал что-то яростно втолковывающий Санчес, выбрались наружу и разыскали специально оставленный для нас кар. Ни Лена, ни Сергея не было, но Даша сказала, что они должны быть на аэростоянке, куда мы и отправились.
Руководство ИКП-2 мы отыскали, где и планировали, среди площадок-прямоугольников, залитых спецраствором, у открытой дверцы аэромашины.
В отличие от доставившего нас на Северный аэрокатера спасательной службы – четырёх-винтовой машины с двумя цельнопластиковыми гондолами дополнительной аэроплавучести – нынешнее средство передвижения являло собой продолговатую ферропластиковую сигару с парой стреловидных крыльев. В носовой части прозрачной ступенью торчала кабина управления, ярким пятном выделяясь на фоне лишенных иллюминаторов бортов. Всё это венчалось шапкой двухлопастного винта. И никаких признаков дополнительных поплавков аэроплавучести. Также как и аэродинамики. И как, интересно, она летает в разряженной атмосфере Марса?
Ответ я получил почти сразу.
От стоящей рядом с нашей аэромашины с эмблемой Института ядерных исследований Марса – стилизованной латиницы-аббревиатуры – «M» перетекающая в «N» и две «I» за и над ними, донесся шипящий гуд. Сигарообразное тело вдруг впучилось, обрастая ферропластиковым корпусом и заполняя недостающие лакуны фюзеляжа. Спустя короткое время машина, потеряв в весе, увеличилась втрое надувным дирижаблем, сглаживающим и исправляющим недостатки основного корпуса. Вращающийся винт легко оторвал махину от земли.
Вмонтированные в площадку вокруг каждого стояночного места прозрачные пластины ветроотсекателей погасили воздушный поток, позволяя спокойно заниматься делом и нам, и другим экипажам, готовящимся к вылету. После чего втянулись в специальные прорези.
При виде нас с Дашей Лен хищно заулыбался и кивком указал на три больших ферропластиковых кейса возле ног.
Понятно: команда грузчиков прибыла.
– Грузимся! – распорядился Лен.
– Одну минуту!
Надо же, знакомые всё лица! Сержант-инспектор Макс Герд объявился! Гнался за ними, что ли?