Маршал Блюхер
Шрифт:
— Замолчи, проходимец! — рвущимся от ярости голосом выкрикнул Петрушин. — Первым в Сибирь пойдешь, допрыгаешься…
— Вон холуя! На тачку мерзавца! В Пряжку Петрушина! — зашумели вокруг.
Петрушин метнулся к двери:
— Казаков вызовем! Наденем на вас узду, окаянные!
Алексей Киселев улыбнулся:
— Старается, иуда! Родного отца продаст, глазом не моргнет. К счастью, таких подлецов у нас немного. Мы сильны дружбой, товариществом. Приедут казаки — вышибем. Это наш завод. Да, да. Рано или поздно, будет нашим. А сейчас расходитесь по мастерским, и пусть каждый подумает, чем будет защищаться от Петрушиных, радловых, треповых и прочих
И люди ушли на свои рабочие места.
Вася Блюхер выждал, когда Алексей Киселев остался один у тисков, и тихонько спросил:
— Алексей Петрович, дайте и мне что-нибудь. Саблю или револьвер какой-нибудь старенький.
— А может быть, пулемет возьмешь или пушку? Чудак человек. Как будто у меня оружейный склад. Подожди — настреляешься. Сходи-ка в контору, посмотри, что там делается.
Вася вышел во двор. На дверях заметил объявление. Прочел:
«Вследствие заявления господ старост о том, что собрание мастеровых и рабочих постановило ввести на заводе 8–часовой рабочий день, сим объявляю, что на сокращение рабочего времени Общество согласиться не может.
Директор Ф. Радлов» [3]
3
ГИАЛО, ф. 1440, оп. 8, д. 117, л. 31.
Огляделся по сторонам, торопливо содрал объявление, сунул в карман и побежал в цех.
Киселев разгладил бумагу, нахмурился:
— Первый выстрел. Посмотрим, какой фокус выкинут завтра.
Следующий день существенных изменений не принес. Администрация завода устанавливала связь с Парижем. Был послан запрос: что делать, какие меры предпринять для прекращения забастовки.
В среду, 2 ноября, получив ответ, Радлов вызвал старост мастерских и объявил, что через две недели завод будет закрыт и все рассчитаны. Старосты посовещались и попросили директора не вывешивать объявления. Озлятся, хуже будет.
Радлов пообещал приказ не вывешивать, если мастеровые станут работать, как прежде, — десять часов.
Узнав об этом, к забастовке примкнули служащие конторы завода.
Эту новость Вася Блюхер услышал от счетовода Введенского, у которого не приняли в конторе какие-то отчетные документы.
— Когда рабочие бастуют, это можно как-то объяснить, понять, — жаловался Введенский мастеру Клочкову, — а вот волынка служащих — это какой-то непостижимый кошмар. Ведь им доверены огромные ценности. Рушится основа основ.
— Через два–три денька все утихомирятся. И многие пожалеют, — ухмыльнулся Клочкоз. — И особливо говоруны…
Вася слушал и радовался. Ему нравилось, что ненавистные Клочков и Введенский говорят шепотком, боятся, что вывезут из цеха на тачке. Завтра снова соберутся сюда со всего завода. Может, и служащие придут.
И верно — служащие пришли к мастеровым. И с улицы явились. В толпе Вася различил форменные куртки студентов университета и скромно одетых курсисток. Выступали многие, но запомнился один — высоколобый ясноглазый остроумный студент. Впервые Вася слышал такого смелого, яростно ненавидящего самодержавие оратора. Не удержался, тихонько спросил Киселева:
— Кто это такой?
— Товарищ Абрам [4] .
– — Видать, большевик…
— Начинаешь разбираться. Молодец!
…Утром Вася встал раньше деда, сунул
На знакомом Бердовом мосту через речку Пряжку юноша увидел конных казаков. Сурово поблескивали стволы винтовок. Подошел поближе, прикидывая, как незаметно проскользнуть к проходной. С моста спустился староста литейной мастерской Сергей Мальцев и предупредил:
4
Абрам — партийное имя профессионального революционера–ленинца Н. В. Крыленко.
— Ступай домой. Директор приказал никого не пропускать. Охрану выставили — двадцать пять штук, и при одном офицере.
Вася не спеша перешел на противоположную сторону набережной и стал посматривать, не подоспеют ли товарищи из сборочного цеха. И как-то они встретят казачью засаду?
Рабочие подходили к мосту, разговаривали с угрюмым Сергеем Мальцевым и нехотя брели к Мясной улице. Задерживались на углу. Домой никто не уходил. К девяти часам собралась большая толпа.
«Человек двести, пожалуй, будет, — на глаз определил Вася. — А казаки, видать, трусят. Винтовки сняли».
В десять часов утра от толпы отделилась небольшая группа рабочих и направилась в контору завода. Возглавили делегацию Алексей Киселев и Сергей Мальцев.
Казаки пропустили делегатов.
Прошло несколько тягостных минут.
Вася Блюхер подошел к знакомому парню Василию Соколову, не скрывая тревоги, спросил:
— Слушай, тезка, а может, они наших там сцапали?
Сутулый одноглазый Соколов ответил, не задумываясь:
— Ничего, обойдется. А если они по глупости схватят ребят, отобьем. На такой случай у каждого что-нибудь припасено. Вон на углу мостовую расковыряли. Булыжником коня можно оглушить, а казачка — оно еще проще…
Ворота распахнулись, и на Бердов мост выехал офицер. Он отдал какое-то приказание, казаки вскочили в седла и поехали к Псковской улице.
И сразу же в ворота хлынула толпа.
Вася первым прибежал в свой цех. Заглянул в конторку и обрадовался: мастеров нет, можно делать, что тебе хочется.
У верстака, протянувшегося вдоль всей стены, увидел Алексея Киселева. Не скрывая ликования, он рассказывал товарищам:
— Директор выслушал нас, побарабанил по столу пальцами, кивнул головой на пристава и говорит: «Я казаков не приглашал. На этот счет есть приказ градоначальника — запретить публичные выступления на предприятиях. Вот господин пристав может подтвердить». Мы обступили пристава и дали ему понять — «выводи охрану, а не то плохо будет». Пристав — за трубку и звонит самому градоначальнику. Долго раскланивался перед телефоном, пока не упросил снять охрану и разрешить митинг. Причем заметьте, два раза признался: «С двадцатью шестью казаками оказать достойное сопротивление разъяренной толпе никак невозможно». Кликнули офицера. А тот рад–радешенек, что без синяков и шишек можно, удрать.
И все захохотали. Смеялись от души. И вместе со всеми радовался бескровной победе юноша без должности и звания Василий Блюхер. И гордость, совсем еще мальчишеская гордость овладела им — вот мы какие, заводские люди, как пошли стенкой и нагнали страху на самого градоначальника и прогнали казачий отряд.
…Забастовка продолжалась до 7 ноября и была прекращена по решению Исполнительного Комитета Совета рабочих депутатов.
Не прошло и месяца, как по заводам и фабрикам столицы вновь прогремело набатом: