Маршал Блюхер
Шрифт:
Вскоре Блюхер узнал о их передвижении, получив из Троицка телеграмму. В ней говорилось, что отряды белоказаков окружают город. Полковник Половников предложил председателю Троицкого Совета во избежание кровопролития распустить 17–й Сибирский полк по домам. Ответ на ультиматум Половников ожидал к 20 часам 19 января 1918 года.
Блюхер взглянул на часы — без четверти шесть. Как долго шла телеграмма! Что же делать? Собрать совещание — потеряешь дорогое время. Надо действовать. Вызвал секретаря:
— Товарищ Гозиоский! Разыщите Байбурина и передайте приказ: сводному отряду немедленно выступить в Троицк на помощь гарнизону.
Затем
Перечитал. Последнюю строчку вычеркнул. Еще не известно, готовы ли эти отряды. О новой авантюре дутовцев надо сообщить в революционные комитеты Самары, Уфы, Томска и в центр — в Комиссариат по военным и морским делам. И самому Ленину — сейчас в Петрограде проходит III съезд Советов. Нужно копию направить президиуму съезда. Торопливо составил текст: «В связи с занятием Оренбурга советскими войсками контрреволюционеры отступают к Троицку. Контрреволюционным казачеством организуется восстание под Троицком. Под Троицком сосредоточен многочисленный казачий отряд силою до 4000 при орудиях и пулеметах. Совдепу казаками предъявлен ультиматум о разоружении 17 Сибирского полка. Челябинским военно–революционным комитетом на помощь Троицкому Совдепу спешно посылается отряд… Через два часа истекает срок ответа на ультиматум. Спешим на помощь. Своих сил недостаточно ввиду отсылки отрядов в Оренбург. Необходимо спешно выслать поддержку» [10] .
10
Центральный государственный архив Военно–Морского Флота (ЦГАВМФ), ф. 5, оп. 1, д. 24, л. 48.
Подписал. Отнес телеграммы. Приказал:
— Передайте немедленно!
Троицк стойко держался. Троицк отражал атаки казачьих сотен. Троицк требовал — помогите!
По призыву Коммунистической партии на борьбу с Дутовым вышли рабочие дружины Южного Урала, возглавляемые профессиональным революционером, боевиком 1905 года Эразмом Самуиловичем Кадомцевым.
Белорецкий отряд большевика Александра Михайловича Чеверева 25 марта 1918 года внезапно и стремительно атаковал Верхнеуральск и вышвырнул дутовцев из города.
Эту добрую весть Василий Блюхер получил в пути. Назначенный командующим Восточными отрядами, он вел боевые эшелоны на Троицк. Это была тяжелая, ожесточенная война на рельсах. Белоказаки взрывали мосты, разворачивали рельсы, валили телеграфные столбы. Расстреливали и вешали железнодорожников.
Командующий Восточными отрядами Блюхер вынужден был прибегнуть к суровым мерам воздействия. По казачьим станицам и заимкам был расклеен приказ № 14 от 30 марта 1918 года: «Объявляю Троицкую железную дорогу на осадном положении. За порчу железнодорожного пути и мостов, порчу телеграфного и телефонного сообщения возлагаю ответственность на близлежащие станицы, поселки и заимки…» [11]
11
Центральный государственный архив Советской
На следующий день в штаб к Блюхеру пришли три казака. Сняли шапки. Опустились на колени. Седобородый казак в заплатанном полушубке робко попросил:
— Не вели казнить, вели миловать.
Блюхер поморщился:
— Вы что, подаяния пришли просить? Встаньте! Садитесь к столу и рассказывайте толком, зачем пришли?
Казаки переглянулись и не сдвинулись с места.
Блюхер прочел сводку, полученную от командира 1–го Пермского сводного полка Костарева, глянул на безмолвных ходоков и скомандовал:
— Встать!
Казаки вскочили. Прижимаясь друг к другу, шеренгой шагнули к столу. Седобородый сказал виновато:
— С Кичигинской мы. Послали станичники. Велели: просите у товарища генерала Блюхера пощады. Не мы столбы пилили. Видит бог, не мы. Не все с Дутовым…
Старик торопливо вытащил из кармана приказ и положил на стол.
Блюхер взял листок тетрадной бумаги, написал:
«Атаману и жителям Кичигинской станицы.
Немедленно!
Вместо подпиленных столбов поставить новые.
Выслать 50 человек для исправления пути». Подписал приказ, притиснул печатью, передал седобородому:
— Вручите атаману. Пусть зачитает на станичном круге. Срок для выполнения приказа… три часа.
— Слушаемся, господин генерал. Все будет сделано в лучшем виде.
— Какой я вам генерал! Поверили дутовпам, будто меня большевики в Германии купили. Русский я, поняли, русский. Из-под Рыбинска. Был рабочим, солдатом, а сейчас вот поставили командующим Восточными отрядами.
— Все передадим. И мы видим… Совсем не генерал. Мигом, на рысях.
— Не разрушать, а охранять дорогу надо. Ваша. Народная.
Не прошло и минуты — копыта звонко ударили о мерзлую землю.
Блюхер прислушался. Торопятся. Старик, видать, неглупый, веско намекнул: «Не все с Дутовым». Об этом надо серьезно подумать. Посоветоваться с комиссарами групп и дружин. Обратиться к казакам Оренбургского войскового округа с призывом оказать помощь Советской власти в борьбе с Дутовым. Есть казаки бедные и богатые. Вон под Верхнеуральском действуют отряды братьев Кашириных — сплошь казачьи. Пусть будет больше таких отрядов.
И, не откладывая это важное дело, Блюхер решил поговорить о воззвании со своим другом комиссаром Соломоном Яковлевичем Елькиным. У него есть опыт. Старый партийный работник, боевик 191)5 года, по юности избежал виселицы и был осужден на двадцать лет каторги.
Елькин одобрил предложение Блюхера и посоветовал:
— Надо это дело поручить Николаю Гурьевичу Толмачеву. Умница, прекрасный журналист. Поднабросает текст, а потом мы коллективно обсудим, отшлифуем, размножим и пустим по станицам и заимкам.
Прошло несколько дней, и Обращение штаба войск, действующих против Дутова, пошло к оренбургскому казачеству. Это был документ большой агитационной силы, обращенный к казакам–фронтовикам и трудовой бедноте:
«…К вам, братья, наше слово…
Идите к нам с открытою душою и всегда найдете поддержку 160–миллионной остальной такой же бедноты, как и вы… Долой царских опричников и холопов! Долой иуд и каинов, продающих и убивающих за жалкие серебреники свободу трудового народа!
Казаки! Так протяните же руки, ваши братские руки, через головы этих подлецов. Окружим их тесным железным кольцом…