Маршал Блюхер
Шрифт:
Блюхер попытался успокоить товарища:
— Наверное, все ушли в Белорецк. Иван Дмитриевич имеет сильный отряд. В обиду своих не даст…
Каширин несколько минут ехал молча. Желая отвлечься от тяжелых дум, сказал:
— Обидно, что Калмыков ушел на Богоявленский завод. Я знаю его. Удивительной храбрости человек. За боевые заслуги на германском фронте был пять раз награжден.
— Видно, не мог уговорить своих ребят. Пошли защищать жен и детей. Местнические настроения будут мешать объединению отрядов.
— Очень трудно уходить и бросать все,
— Трудно, но надо. Война!
— Вам-то что… Вы пришлый человек… Терять нечего.
«По–своему прав, — подумал Блюхер. — Все командиры местные, уральские. Один я ярославец. На месте видно будет, как действовать».
16 июля 1918 года Блюхер и Каширин прибыли в Белорецк, где сосредоточились отошедшие из Троицка и Верхнеуральска боевики.
Горели костры. Бойцы варили кашу, стирали белье, чинили разбитые в походе сапоги. Город был сизым от дыма.
Вечером в доме управляющего Белорецким заводом собрались командиры отрядов. У дверей поставили часовых, чтобы не пускали посторонних, берегли тайну.
Первым о боевых операциях Верхнеуральского отряда рассказал Иван Каширин. Высокий, широкоплечий, красивый, он говорил очень красочно и взволнованно. Завершил речь выводом:
— Настроение моего сводного отряда — наступать на Верхнеуральск и далее на Екатеринбург.
— Правильно! Это единственный путь, — поддержал своего командира начальник штаба Енборисов.
«Далеко не единственный, — чуть было не воскликнул Блюхер, но сдержался. — Идти через казачьи станицы — это растерять свои силы. Одни погибнут в боях, другие завернут домой и останутся с родней. Надо двигаться по рабочим районам Урала. Там можно рассчитывать на пополнение и поддержку».
И когда дошла очередь, Блюхер напомнил о боях под Оренбургом и выдвинул предложение о походе через уральские заводы в направлении Красноуфимска, где и соединиться с Красной Армией.
Своим выступлением Блюхер остался недоволен — говорил сбивчиво, тихо. Видимо, помешала усталость и трудно преодолимое раздражение. А может, кто и поддержит?
Поддержал Николай Дмитриевич Томин, командир Троицкого отряда. Говорил он отрывисто, нервозно, постукивая черенком плетки по голенищу сапога. Сообщил о том, что послал для связи с центральной Россией двух человек, но сведений от них еще не получил. Что касается плана действий, то поход на Верхнеуральск — Троицк нельзя одобрить — людей потеряем., а ничего не добьемся. Нужно стремиться к центру…
Слово взял Николай Каширин:
— Мой отряд желает похода на Верхнеуральск и Троицк. Подавляя контрреволюционные силы здесь, мы тем самым приносим пользу общему делу. Удел храбрых — сражаться на более опасном участке. Удел храбрых как можно больнее поразить врага. Нельзя не учитывать и настроения бойцов, желающих освободить родные места.
Блюхер выступил снова. Вглядываясь в усталые лица командиров, заметил, что его слушают невнимательно и, может быть, даже не одобряют. В таких случаях надо подчиняться большинству, иначе неизбежен разлад и раскол. Этого только и ждут
— Главная задача — сохранить силы. Нужно укрупнить отряды. Создать единое командование и действовать, сообразуясь с обстановкой.
Совет командиров решил: объединить все силы в сводный Уральский отряд. Армию партизан разбить на три отряда: Троицкий, Верхнеуральский и Уральский.
Тайным голосованием совет командиров выбрал главнокомандующим Николая Каширина, а его заместителями — Василия Блюхера И Ивана Каширина.
На следующий день Блюхер получил приказ войскам сводного Уральского отряда о переходе в наступление на Верхнеуральск. Внимательно прочитал дважды. Красным карандашом подчеркнул все, что касалось его отряда.
Блюхер вышел на улицу. К крыльцу подскакал старик с длинной, по пояс, бородой. Спросил:
— Слушай, парень, а где штаб командующего отрядом?
Блюхер посмотрел на него — на казака не похож, а в седле сидит как впаянный. И вроде не связной.
— А зачем тебе штаб, дедушка?
Старик вспылил:
— Молокосос! Ты что, мне допрос чинишь? Я командующего спрашиваю. Значит, по делу.
Блюхер улыбнулся:
— Я командующий отрядом. Блюхер.
Старик окинул взглядом выгоревшую на солнце гимнастерку, побуревшие сапоги стоявшего перед ним солдата, сказал сконфуженно:
— С виду-то не похож. Не солиден внешним-то обликом. Однако не серчай. Хочу вот поступить добровольцем. Я с Тирлянского завода приехал.
Блюхер вызвал связного:
— Отведи к командиру челябинской батареи. Пусть зачислит.
Старик, ничего не сказав, тихо поехал за связным.
«С характером дед, — проводил добровольца благодарным взглядом Блюхер. — Лет за шестьдесят, а не усидел. В батарее полегче будет, поспокойнее».
20 июля части сводного Уральского перешли в наступление. На девятый день, опрокидывая заслоны противника, пробились к главным позициям белых — к горе Извоз, прикрывающей Верхнеуральск.
Уральский отряд Блюхера вышел к горе Извоз по Верхнеуральскому тракту. Залегли. Тишина. Томительная, затяжная тишина. Блюхер в бинокль осмотрел равнину, прилегающую к высоте, долго вглядывался в лысоватую, темно–коричневую, опаленную солнцем вершину. Выгоднейшие позиции. По–видимому, ждут, когда мы двинемся, и срубят залповым и пулеметным огнем. Надо выслать разведку, но кто решится пойти по открытой, насквозь простреливаемой поляне?
Блюхер встал, подошел к цепи 1–го Уральского полка, сказал:
— Товарищи, надо узнать, есть ли на горе белые. Кто пойдет добровольно?
Никто не отозвался.
Блюхер подождал, спросил:
— Так что же, добровольцев-то нет?
— Есть!
Отталкиваясь от теплой земли сильной ладонью, поднялся широкогрудый дружинник с длинной, по пояс, бородой. Глянул смелыми черными глазами:
— Только разрешите на коне. Скорей доскачу.
— Цель крупнее. Опаснее.
— Кому-то надо идти! Здесь все молодые, а я уже поработал, пожил…