Маршал Блюхер
Шрифт:
— Постараюсь!
Блюхер с работниками штаба уехал.
Голубых глянул на свои синеватые от копировальной бумаги руки, и перед ним встали тысячи повозок, стонущие раненые, беспомощные дети, женщины, старики. Он должен спасти их от гибели, построить мост. Но как это сделать? За всю свою жизнь он не построил и забора, а здесь — мост, через который пойдут люди, повозки, орудия.
Голубых позвал саперов в кустики:
— Садитесь в круг.
И рассказал о приказе главкома построить мост за двадцать часов. Именно за двадцать — иначе погибнут тысячи людей.
Саперы переглянулись.
— Как же это?.. Голыми-то руками? Мост — это не скамейка…
Чубатый черноусый казак сказал сердито:
— Не такие уж мы голые… Гвоздочков ящичек запасли. Молотки есть. И пилы есть. Топоров маловато, и вот проволоки нет. Так это можно в обозе у земляков попросить. Вместо проволоки можно крепить вожжами. Разрешите, я съезжу, товарищ Голубых.
— Поезжай. А вы, товарищи, начинайте готовить бревна и жерди.
И под рев орудий и винтовочные выстрелы саперы принялись за работу. Через час подошли стрелки. Командир представился:
— Пятая рота Первого Уральского полка по приказу главнокомандующего Блюхера прибыла в ваше распоряжение. Докладывает командир роты Лазарь Лукьянов.
— Очень хорошо. Заготовляйте материал, подтаскивайте к берегу. Промерьте дно реки.
— А инструменты?
— Есть инструменты! — воскликнул подъехавший чубатый казак. — Беженцы сложились и выделили девятнадцать топоров и четырнадцать вожжей. Один дед даже всплакнул: «Как это я теперь кобылой управлять-то буду? Новые, ременные, им цены нет. И не отдать нельзя. Обчее дело, большой нужды!»
— Молодец! Будет мост! — обрадовался Голубых.
Вечером к строителям прискакал Блюхер. Посмотрел на работавших в студеной воде бойцов, зябко поежился:
— Черт возьми! И костра нельзя разжечь. И водочки нет для обогрева…
Вытащил портсигар, быстро и ловко смастерил дюжину самокруток, подозвал Голубых.
— Миша, раздай мокрым. Пусть нутро погреют. Не мох и не листья, настоящий «Феникс». И меняй, меняй людей: одних в реку, других в лес. Как бы не заболели после такого купанья.
— Простуду вышибем работой. Жаль, табачку маловато.
— Все, что имел, выскреб. Ну как, уложитесь?
— Трудно… Выкладываем все силенки.
Работали двадцать четыре часа, не отдыхая. И поставили мост.
Счастливый шатающийся от усталости Михаил Дмитриевич Голубых написал Блюхеру коротенькое донесение: «Постройка моста закончена. Остаюсь с командой на мосту до окончания переправы».
И главком Блюхер двинул части и обозы на правый берег Сима.
Первыми перешли по шаткому, стонущему мосту пехотинцы–верхнеуральцы Ивана Каширина. И сразу же вступили в бой. За ними переправились бойцы Троицкого отряда и тоже пошли в атаку.
На левом берегу Сима Блюхер оставил Богоявленский полк и Верхнеуральский конный полк Семена Петровича Голунова, приказав им отражать атаки белогвардейских частей с тыла.
Адъютант В. К. Блюхера Михаил Дмитриевич Голубых
Переправа продолжалась несколько часов.
Блюхер похвалил Федосеева:
— Спасибо, Михаил Ефимович! Чуткая, большая у вас душа.
— Ну что вы, — смутился Федосеев. — Это вам спасибо, что бойцов бережете, раненых пока что немного. Сквозь такой огонь, такую беду выводите тысячи людей.
Огонь на правом берегу усиливался. Блюхер руководил боем. По его приказу 17–й Уральский полк Александра Кононова теснил врага у деревни Родники, а 1–й Уральский Ивана Павлищева атаковал Слутку. На колонию Балажу шли латыши и эстонцы Владимира Дамберга. В резерве главком оставил конный полк имени Степана Разина.
Блюхер понимал: это сражение решающее. Или победят партизаны, или их прижмут к реке и уничтожат. Местность ровная, полки как на доске. А противник зацепился за высоты у Слутки и Родников. Ведет частый прицельный огонь, патронов не жалеет. Надо скорее сбить врага, открыть дорогу армии.
И снова отличился 1–й Уральский полк Павлищева. Первым пробился к высотам. Отразил две штыковые контратаки.
Напряженно следивший за атакующими, Блюхер уловил наметившийся перевес своих сил и подал сигнал Александру Карташеву в атаку.
Молодцеватый, плотный, красивый казак Тарутинской станицы Александр Ермолаевич Карташев выхватил саблю, и по лощине прокатился злой, повелительный бас:
— Пики к бою! Шашки вон! В лаву марш–марш!
И всадники дали волю застоявшимся резвым коням. Доскакав до высоты, полк по одному слева развернулся в лаву. Гулко били копыта, ржали кони, свистели и звенели клинки. Белые солдаты не выдержали и побежали на Ново–Троицкое и Нагаево. Многих из них настигла, смяла, срубила конная лава.
Это была большая победа, открывшая дорогу на станцию Иглино.
Последними перешли на правую сторону саперы Михаила Голубых и уничтожили мост.
На карте Иглино было помечено маленьким красным квадратиком. Блюхер прикинул расстояние от станции Иглино до Уфы — примерно 33 версты. Близко.
Узнав о наступлении на Иглино, белочехи немедленно двинут на этот участок резервные силы, расквартированные в Уфе. По железной дороге могут курсировать бронепоезда. Что же предпринять? Надо перехитрить, обмануть противника. Красным карандашом Блюхер как бы прощупал населенные пункты, лежащие рядом с Уфой: Ураково, Юрмаш, Загорское. Ближе всех к Уфе село Юрмаш. Не больше десяти верст. А что, если ударить одним полком на Юрмаш? Вот всполошатся в Уфе! Всех поднимут на оборону этой белогвардейской столицы. А тем временем главные силы пересекут полотно у Иглино. Легко сказать — пересекут. Здесь решится судьба всей армии. И об этом должны знать и командиры и боевики.