Мартин-Плейс
Шрифт:
Он поглядел на часы. Еще полчаса. Сегодня он пойдет в больницу повидать Пегги и малышку. Черт подери, папаша! Тут задумаешься! И сколько прибавится расходов! А доходов, чтобы их покрыть, не прибавится… Впервые за полчаса он увидел столбики цифр в ведомости перед собой. Да плевать на их итог! Он исподтишка оглядел зал. С тех пор как старик Риджби загнулся, а жирный пролаза Дент уселся на его место, все стало по-другому. Глядит по сторонам, начальство изображает! Нет, со стариком Риджби было не так. Словно он сидит с тобой в одной яме, да еще на цепи.
По дороге домой он купил жареной рыбы с картошкой и букет. Теперь все в порядке…
Оставив машину в переулке, он пошел к больнице пешком. Черт, ну и народу же, думал он, пробираясь по коридору к палате, где лежала Пегги. Сколько же тут младенцев! И один из них — теперь это казалось ему невероятным — его собственный! Ожидая звонка в толпе посетителей, он испытывал благоговейный трепет и гордость. Кто-то взял его за локоть.
— Здравствуй, Арти.
Его пронизало ледяное предчувствие будущих страданий.
— Здравствуйте, мамаша.
— Ах, Арти! Нас сегодня пустят к ней! Только подумать — девочка! По-моему, это замечательно, и Фред так же думает. Верно, Фред?
Взгляд Фреда уперся в потолок. Лицо у него было багровым, изо рта разило, как из пивной бочки, и его разбирала досада, потому что ему пришлось пропустить первые два часа обычной партии в покер. Миссис Бенсон ткнула его в бок, и он мрачно посмотрел на Арти.
— Замечательно! — сказал он. — Где это ты накрыл цветов? В Гайд-парке?
Так бы и дал ему в морду! Наградил бог тестем с тещенькой! Ну, уж домой он их не повезет, пусть Фред Бенсон не воображает, что он к нему хочет подлизаться. А старуху подвези разок, так потом придется катать ее, чуть она к ним заявится. А теперь ведь она будет шляться к ним каждый день, дело ясное.
Задребезжал звонок, и посетители гуськом потянулись в палату. Баб-то, подумал Арти, так и лежат рядами! Пегги полусидела, опираясь на подушки. Она улыбнулась Арти измученной улыбкой, и он положил цветы на кровать. Он бы поцеловал ее, но миссис Бенсон выбрала именно эту минуту, чтобы обнять дочь и разрыдаться. Арти переминался с ноги на ногу, а Фред, держась в отдалении, свирепо грыз ноготь большого пальца и бормотал:
— Да хватит же, хватит, господи боже ты мой!
Наконец миссис Бенсон принялась утирать глаза платочком, взирая на Пегги со слащавой нежностью. Арти нерешительно шагнул к кровати.
— Здравствуй, крошка! Ну, как дела?
Он чмокнул ее в щеку.
— Здравствуй, Арти.
— А как… он? — шепнул Арти. — То есть она?
— Просто замечательная, Арти, — ответила Пегги. — Такого замечательного носишки ты еще никогда не видел.
— У них у всех такие носы, — пробурчал Фред. — Чтобы удобнее было их совать в чужие дела.
Миссис
— Право, Фред, нехорошо так говорить, хоть и в шутку, — она бросила на Пегги алчущий взгляд. — Младенчиков ведь скоро принесут?
— Их приносят за пять минут до конца свидания, — объяснила Пегги.
— За пять минут до конца? — миссис Бенсон негодовала. — Да что же это такое? Распоряжаются детьми, как своими.
Фред осклабился и сказал Арти:
— Ну, девчушке и пяти минут за глаза хватит, чтобы понять, каково ей придется первые двадцать лет!
— А вы бы залезли под кровать, — посоветовал Арти, — ведь если она вас увидит, с ней родимчик приключится.
Фред почернел.
— Пойду покурю, — рявкнул он и широким шагом вышел в коридор.
В палату вкатили тележки с новорожденными. Миссис Бенсон свирепо смотрела на нянек, словно они были ее заклятыми врагами.
Придвинув колыбельку к кровати Пегги, няня сказала:
— К детям нельзя прикасаться.
Едва она отошла, миссис Бенсон нагнулась над колыбелькой и, воркуя «агу-агусеньки», утерла пальцем маленький нос. Девочка заплакала. Пегги поспешно загородила колыбель рукой.
— Не трогай ее, мама!
Миссис Бенсон обиделась.
— Как будет хорошо, когда ты вернешься домой, деточка! — сказала она. — А в этих больницах того и гляди дышать запретят.
Младенец затих, но красное личико по-прежнему сердито морщилось. Миссис Бенсон поглядела на него и засюсюкала:
— А как же мы назовем насу детусеньку? По-моему, Анджелой. Анджела… Анджела. Вам нравится, Арти?
Вопль младенца ошеломил Арти. Обращенный к нему вопрос окончательно его парализовал. Но одно он знал твердо: имени гнуснее Анджелы не существует, и, пока он жив, его дочь не назовут Анджелой.
— Нет, — выпалил он. — Мне это имя не нравится. И не идет к фамилии Слоун.
Миссис Бенсон принялась повторять на разные лады: «Анджела Слоун. Анджела Слоун. Анджела Слоун». Арти скосил глаза на младенца.
— А она очень симпатичная, детка, — сказал он Пегги.
Пегги улыбнулась.
Когда зазвонил звонок, в палату заглянул Фред, объявил, что будет ждать их у ворот, и ушел. Миссис Бенсон снова расцеловала Пегги, нагнулась над колыбелькой и пощекотала внучке животик. Девочка судорожно изогнулась и срыгнула. Няня, произнеся железным голосом «извините», оттерла миссис Бенсон плечом.
— Ну, пока, крошка, — сказал Арти, смущенно чмокая Пегги. — До завтрашнего вечера. — Он взял миссис Бенсон под руку. — Идемте, мамаша.
Они вышли из больницы.
— А-а! — сказал Фред, увидев их. — Я уже думал, что вы там ночевать остались.
— Ну-ка, замолчи, Фред! — окрысилась его жена. — Тошно слушать. Что важнее: карты или твоя дочь?
Фред переминался с ноги на ногу. Арти сказал:
— Жалко, что я не смогу вас подвезти. Машина не на ходу.
— Я бы все равно в эту крысоловку не сел. Мне еще жизнь дорога, — сказал Фред. — Пора бы тебе ее загнать.