Маша и Гром
Шрифт:
Чтобы вот как раз такой херни, как случилась, не было.
Херово рыл, выходит. Недоработал.
А кто-то всадил мне смачный нож в спину. С этим я разберусь. И в ответ всажу три, как делал всегда.
А еще эта девка... Которой я должен быть благодарен по гроб жизни за спасение Гордея. И я был бы. Честно, был, потому что своего пацана я люблю, как бы сильно ни ненавидел его мать. Если бы не одно «но».
Я смотрел на нее и чувствовал фальшь. Что-то было неправильно, что-то не сходилось. Я всегда доверял своим инстинктам, своему чутью. В нашем, так сказать, «деле»
Так вот, что-то подобное я чувствовал и по отношению к этой Маше. С виду все нормально: симпатичная, нормальная девчонка. Личико чистенькое, ничем не испорченное. Сама не потрепанная. Руки тоже вроде чистые — те места, которые выглядывали из разодранных рукавов. Худая, но не потому, что употребляет. Взгляд тяжелый, как у бабы лет на десять постарше.
Но что-то, блин, зудело, свербело внутри, когда я на нее смотрел.
Докурив, я с трудом удержался от желания прикончить бутылку. Коньяка в ней осталось совсем на донышке, грамм двести. Но мне нужна трезвая голова с утра, еще к ментам в отдел ехать, показания подписывать. И потому я вернул бутылку обратно в барный шкаф, впихнув ее на полку между двумя другими, и направился в душ, а после — сразу спать. Утром, правда, один черт пришлось пить рассол и крепкий кофе, чтобы избавиться от похмелья.
***
— ... да нахер им это надо, Гром.
Капитан с сомнением посмотрел на меня и, оттолкнувшись от стола, проехал на стуле на колесиках через половину кабинета.
— Детство в жопе заиграло, Капитан? — третий из собравшихся ранним утром воскресенья в офисе покосился на Капитана с нескрываемым неодобрением. — Итак башка трещит, еще ты тут.
— А нехер было нажираться вчера, — Капитан, он же Новиков Павел Сергеевич, он же друг моего детства, беспечно пожал плечами. — И я тебе говорил.
Прозвище прилипло у нему еще с сопливых детских лет. Тогда он был капитаном дворовой футбольной команды, а теперь — моей правой рукой.
Он смахнул с рукава темно-серого пиджака невидимую пылинку, полюбовался дорогими золотыми часами — конечно же, ролексами — на правом запястье и посмотрел на меня.
— Короче, уверен, что «духи» тут не причем. Им нахер это прямо сейчас не сдалось, других проблем выше крыши.
— Да хер их знает, у них мозги у всех давно отшиблены. Ты их логикой нормальных людей не меряй, — Виктор Аверин по прозвищу Авера побарабанил пальцами себе по лбу и откинул пониже спинку офисного кресла.
Он смотрелся чужим в этом просторном кабинете со столами из темного дуба, дорогими креслами и диванами, барным шкафом с ломящимися от алкоголя полками и огромным глобусом на ножке прямо посреди всего этого великолепия.
Дорогие костюмы Авера презирал, потешался над Капитаном из-за его страсти к пижонству, а сам носил всегда джинсы или треники и непременно с черной футболкой с коротким рукавом, чтобы клеить девчонок на выточенную в тренажёрке бицуху. Поверх черной футболки, конечно же, золотая цепь едва ли не с палец толщиной. Ювелиру пришлось
Стоял теплый осенний день — разительный контраст с предыдущим. Я прямо с утра выдернул двух ближайших друзей в офис: ситуация не терпела отлагательств. Оба вчера пропустили ужин в моем доме: Капитан только ночью вернулся из Красноярска, куда летал, чтобы встретиться с нашими «партнерами», а Авера нужен был мне на другом концы Москвы.
Помимо личности потенциального заказчика нам нужно обсудить, что говорить людям, братве. Ведь не поймут, если мы решим отмолчаться. И если не ответим жёстко — тоже не поймут. Скажут, прогнулся Гром. Постарел. Потерял хватку. Скажут, можно попробовать задавить.
Потому и была моя проблема их общей проблемой.
Да и пацана, в общем-то, они все любили. Капитан крестил его пару лет назад, когда пошла такая мода. Кроме меня, ни у кого из ближайшего круга детей не было. По множеству причин, но основная — как обеспечить им безопасность.
Вот и выходило, что никак. Жизнь в очередной раз наглядно все продемонстрировала. Впрочем, и я ничего не планировал, жениться не собирался, детей заводить — тоже. Гордей у меня оказался случайно. Вернее, сама ситуация была режиссирована моей сукой-бывшей. А мне в ней был отведена роль пассивного зрителя.
— Ну и кто тогда? Эти не могут, те не могут. Кто пацана-то вчера волочил и навечно прилег у меня перед парадной дверью на участке? — положив на стол перед собой локти, я соединил пальцы на руках, образовав треугольник. Я посмотрел через него по очереди на Капитану и Аверу: словно через прицел.
После вчерашнего я был небрит, рано утром явился к ментам с щетиной и похмельем, которое не сняли ни рассол, ни кофе. Кобура с пистолетом лежала у меня на столе под рукой, и время от времени я принимался раскручивать ее как волчок. Дурацкая привычка, о которой давно пора избавиться.
— А твоя чокнутая бывшая не могла? Она ж вроде как пыталась с пацаном мосты наладить, — Капитан, запрокинув голову, крутился на кресле.
— Алена-то? — я фыркнул. — Ну, она сука, конечно, но не тупая. Че бы она потом с пацаном делала? Вывезла бы в Финку в багажнике? Да и какие там мосты... Звонила ему пару раз и все.
— Сука, — резюмировал Авера.
— Да кто этих баб разберет. Может, вдали от Родины мозги совсем набекрень пошли, — Капитан пожал плечами.
— Мозги у нее набекрень пошли, еще когда сына сплавила тетке под Новгород, — отрезал я, нахмурившись.
Эту историю я ненавидел вспоминать.
— Ну тогда хер вообще знает, — вновь повторил Авера, нарушая повисшую тишину. — Давай потрещим с пацанами, может, кто что слышал, видел.
— Ты Гордея никуда не думаешь отправить? — Капитан выпрямился в офисном стуле и уперся локтями в колени, пристально глядя на меня.
— Хочу, — я кивнул. — Только не придумал пока, куда. За кордон стремно, а куда-то поблизости — свеч не стоит.
— Слу-у-ушай, — протянул Авера. — А ты девку эту проверил? Что за якудза, которая от братков ноги унесла? А то, может, она с ними заодно.