Маша, Марина, Маруся
Шрифт:
С другой стороны, она понимала, что знакомы они всего ничего и ни о какой любви речи идти не может, что мужчине надо просто добиться того, чего между ними видимо так и не случилось в силу ее полной отключки. Она в принципе была бы и не против, но… опять вставало это присловутое «Но». Воспитание крепко вбитое в ее голову кричало о том, что это неприлично и некрасиво заниматься сексом с малознакомым мужчиной, в первую же встречу и, когда ты все еще и замужем.
– Я в душ, - пискнула Ляля, вывернулась из рук мужчины, оставив в них покрывало и быстренько скрылась за дверью ванной. В след ей полетел тихий смешок. Она подошла к зеркалу. На нее глянула растрепанная,
«Беги-беги, далеко не убежишь», - думал Глеб, приводя себя в относительный порядок. Сильно заморачиваться с одеждой он не стал, достал из чемодана джинсы, натянул их и как был босиком, вышел в гостиную к телефону, чтобы заказать завтрак в номер. Позвонив в ресторан, он вернулся в спальню. За дверью ванной все еще слышался шум воды. Ему до рези в паху захотелось очутиться в душе рядом с этой рыжей красоткой. Он даже подошел к двери, но отдернул себя. Что-то в этой девушке было такое, что останавливало все его излюбленные и испробованные на многочисленных барышнях приемы. Хотелось ее неимоверно и в тоже время совсем не хотелось торопиться. Он прекрасно понимал, что веди он себя понастойчивей, Ляля бы сдалась ему еще вчера, она много выпила, явно была в стрессовой ситуации. Только он так и не понял, кто кого бросил, она парня или парень ее, но, что тот «Ко-озел», это он слышал несколько раз за вечер. В общем-то все было достаточно банально, но что-то его останавливало, и он пока не мог понять, что.
Глеб сначала хотел заправить кровать, посмотрел на нее, хмыкнул, поправил только одеяло, аккуратно сложил покрывало и положил его на край кровати. «Рано застилать, авось пригодиться еще, - подумал он, - хороша, зараза, и так мило смущается. Чего в этой рыжей головке намешано жуть.» За дверью ванной затихла вода. Он замер, очень хотелось увидеть эту рыжую маленькую мышку, выходящей из душа в халате, а еще больше хотелось схватить ее прямо у дверей и унести в кровать, чтобы любить ее пока она не опомнилась. Он уже сделал два шага в сторону двери, когда постучали в номер. Глеб чертыхнулся и пошел открывать. Принесли завтрак.
– Ляля, иди пить кофе пока горячий, - крикнул он из гостиной, услышав, что хлопнула дверь ванной.
Она показалась в проеме двери спальни, маленькая, худенькая с мокрыми после душа волосами, разметавшимися по белому махровому гостиничному халату, явно ей большому, босиком и смущенным румянцем на лице. Девушка казалась такой домашней, такой родной, будто знали они друг друга много лет и вот приехали куда-то вместе и жили в одном номере. От осознания этого Глеб чуть не задохнулся. Тряхнул головой отгоняя виденье, но она никуда не делась, а наоборот подошла к креслу, стоящему возле журнального столика, где было накрыто на двоих, тихонько присела и взяла в руки дымящуюся чашку с кофе.
– Спасибо, - тихо пробормотала она
– За что?
– За все, за то, что не воспользовался случаем, за душ и завтрак.
– Я не, - Глеб мучительно подбирал слова, сматериться, сказать гадость или пошлость, но все отметалось одной мыслью «нельзя».
– Я не занимаюсь любовью с полутрупами, - наконец выдавил он из себя.
– А с
Этот дурацкий вопрос вдруг разрядил обстановку. Они оба засмеялись.
– С трупами тем более, но ты вчера была почти что труп, ты не проснулась даже, когда я тебя раздевал, как уснула на руках, так и все.
– А кто-то сказал, что я к нему приставала?
– Я соврал, выдал желаемое за действительное, - Глеб увернулся от пущенной в него маленькой ложки.
– Бессовестный.
– Не буянь, а то бутерброд не получишь, - он как раз заканчивал делать бутерброд, накладывая на кусок батона колбасу, сыр и даже кусочек огурца, лежащего на тарелке с омлетом.
– Ты думаешь в меня сейчас влезет бутерброд?
– Еще как влезет, открывай ротик, папа Глеб будет тебя кормить, - он сел на корточки рядом с ее креслом, понял, что неудобно, взял у нее из рук чашку с кофе, поставил ее на столик. Потом поднял девушку сел сам и посадил Лялю к себе на руки, - вот теперь хорошо, сейчас будем кушать.
– Ты чего делаешь? – она попыталась вырваться.
– Сиди смирно, кофе горячий разольешь, сама обожжешься и мне достанется.
– Ты врач, вылечишь, - фыркнула Ляля, завозившись на коленях и устраиваясь по удобней. Встать она не могла, рука парня жестко удерживала ее.
– Я кардиолог, а не дерматолог. Вот у тебя есть проблемы с сердцем? Вылечу.
– Не вылечишь, - вдруг очень грустно сказала девушка и отвернулась.
– Э-эй, что случилось? – он забрал из ее руки кружку с кофе, поставил ее на столик, положил туда же так и не попробованный бутерброд и взяв Лялю двумя руками попытался ее к себе развернуть. Она дернулась, все так же отворачиваясь.
– Пусти, - выдавила она из себя, - пусти мне нужно идти.
– Никуда я тебя не пущу пока не расскажешь, что случилось.
Она повернулась, в глазах стояли слезы, взгляд был злой и какой-то затравленный.
– Зачем это тебе? Чего ты мне в душу лезешь? Что тебе от меня нужно? Трахнуть? Так надо было вчера пользоваться пока я пьяная была, а сегодня поздно…
Она соскочила с колен, кинулась в спальню. Глеб встал и пошел за ней. Ляля металась по комнате явно что-то ища.
– Ты что потеряла?
– Клатч, там сигареты.
– Его Татьяна забрала, еще в ресторане, сказала, что курить тебе больше не даст.
Ляля повернулась, затравленно и как-то совсем по-щенячьи посмотрела на Глеба. Он не смог вынести этот взгляд, взгляд обиженного ребенка.
– Пойдем, - он взял ее за руку, она не сопротивляясь пошла за ним. Он посадил ее в кресло, подошел к балконной двери, приоткрыл ее слегка, кинул ей на колени начатую пачку сигарет.
– Кури.
– Здесь же нельзя, я на балкон, - засуетилась девушка.
– Сиди я сказал, еще не хватало, чтобы ты среди зимы на балкон выскакивала с мокрой головой, хмуро проговорил Глеб, - можно здесь курить, я спрашивал, только просили проветривать комнату.
Он тоже взял сигарету, поставил пепельницу, но долго не прикуривал, а все крутил ее в руках, глядя, как Ляля отчаянно затягивается. По ее щеке медленно катилась слезинка, она опять никого не видела, полностью уйдя в себя. «Кто же так тебя обидел, девочка?» – думал мужчина и ему отчаянно хотелось сломать этому неизвестному что-нибудь серьезное. Вчера за столом он понял, что все подруги вместе учились, но они были такие разные. Вчера Ляля была красивой женщиной, которую хотелось соблазнять, а сегодня передним сидела маленькая обиженная девочка, которую до дрожи в коленках хотелось защитить.