Маша, Марина, Маруся
Шрифт:
Дорогие мои читатели, прошу прощения за долгую задержку. Думала. Писала. Переписывала. И все равно недовольна. Пишите коменты, нравится или нет. Очень нужна моральная поддержка.
А пока визуализация
Марина
Маша
Галя
Татьяна
Валерка
Степан
Алексей
Глеб
Глава 5.
В комнату постучали. Глеб не успел даже встать с места, как дверь открылась и в нее вошли сразу трое, Татьяна, Галка и Лешка.
– Ты что ее обидел? – с порога спросила Галя.
– Не успел вроде.
– А почему она опять ревет?
– Я только спросил не болит ли у нее сердце?
– Ой, дурак, - протянул Лешка, - такой большой и такой дурной.
Галка взяла Лялю за руку, отобрала у нее истлевшую до фильтра сигарету и потянула за собой.
– Пошли, болезная, на каток собираться.
Девушка очнулась от своих мыслей, окинула взглядом компанию, смутилась, поняв, что ее застали в не совсем приглядном виде.
– Там вещи, - тихо проговорила она.
Из спальни вышла Татьяна, держа в руках ее платье и туфли.
– Украшения где? Опять не помнишь?
Ляля мотнула головой, то ли «да», то ли «нет».
– На столике возле кровати, сейчас принесу, - Глеб вышел из гостиной.
– Судя по вещам, сама раздеваться была не в состоянии? – со смешком спросила Татьяна.
Ляля опять неопределенно мотнула головой.
– Говорила я тебе вчера, не пей коньяк, а ты что?
– А я что? – эхом повторила Ляля.
– А ты твердила, что тебе нужно напиться и забыться, а шампанское тебя не возьмет, - припечатала Татьяна, - голова болит?
Ляля прислушалась к своему организму.
– А знаешь, на удивление не болит, просто хреново. Тошнит маленько и потряхивает, а так ничего не болит.
– Ладно пошли, напою тебя моим фирменным чаем, и будем собираться на каток.
– А нас с собой возьмете? – спросил выходящий из спальни Глеб и протягивающий девушки ее украшения, которые снимал с нее ночью. Воспоминания того, как он ее вчера раздевал прошлись по телу жаркой волной. «Все же что-то случилось неординарное, не просто кто-то кого-то бросил, надо Лешку спросить, вдруг ему что-нибудь Маша сказала», -подумал он.
– А куда от вас деться, собирайтесь. Через час выдвигаемся на каток. Я Костика пришлю, - сказала Татьяна и девушки покинули номер.
Ляля с удивлением увидела, что дверь в их апартаменты находится почти рядом. Их всего-то в этом крыле было всего две. Одна к ним, одна в люкс. «Это значит про него говорила Степановна вчера. Напророчила» - подумала Ляля.
В номере все было вверх дном, повсюду валялись обертки от подарков. Счастливый костик в новых коньках
– Ну все, мужиков мы потеряли, теперь пока не наиграются нам их не видать, - засмеялась Галка.
– Да мы сейчас достроим, - начал оправдываться Степан.
– Угу, потом попробуем, надо же ребенку показать, - не удержалась от реплики вышедшая из комнаты Маша. Она сегодня была удивительно хороша. Без яркого макияжа, со своим еще пока мокрым после душа каре, снова в очках, Маша вся светилась. Припухшие губы, яркий румянец, от нее веяло покоем и удовольствием.
– Машк, это ты? – вскинулся Валерка, - вот что любовь с людьми делает, Степка. Глянь, - ткнул он в бок приятеля.
– Чего я Машку не видел?
– Такую не видел, я такую ее первый раз вижу.
– - Да ну тебя, Валер, - засмущалась Маша, покраснев до кончиков волос. Как все натуральные блондинки она краснела быстро и почти всем телом.
– Красавица, - изрек наконец Степан, - не смущайся Машук, тебе идет быть влюбленной, хорошеешь на глазах и никакой образ белой мышки тебя не портит.
– А ты чего такая смурная опять? Почему не цветешь, как Машка. Мы тебя вчера с таким мужиком отпустили, а ты возвращаешься в халате и зареванная. Он тебя обидел? – строго спросил Строганов.
– Да вроде нет, - спокойно ответила Ляля.
– Не понравилось? – хохотнул Валерка.
– Что? – недоумевающе спросила она.
– Понятно. Я бы на твоем месте тоже обиделась. Вся такая красивая, такая доступная, а он спать, да? – опять хохотнул Валерка.
– Разумовский, или ты сейчас заткнешься или будешь иметь дело со мной, - вдруг зло сказала его жена
Галя очень редко называла своего мужа по фамилии. Если это случилось, то говорило о ее крайнем недовольстве. Ляля переварила Валеркин вопрос вспыхнула и ушла к себе в комнату. Закрыв дверь, она услышала, оправдывающегося Валерку
– Ну, Галюнь, ну чего ты, ну мы же все взрослые люди.
– Ты не взрослый людь, Разумовский, ты хуже Костика. Тот хоть не понимает пока, а ты сначала молотишь языком, а потом думаешь.
Следом за Лялей в комнату зашла Маша.
– Не обращай внимание на Валерку, Ляль. Он же не со зла, он всегда такой.
– Да знаю я.
– Ты чего опять плакала?
– Не знаю, Маш. Накатывает, так больно становится. Глеб он совсем другой, Игорь никогда ко мне так бережно не относился, даже перед свадьбой. Он ведь меня в постель почти сразу затащил, и страшно удивлялся, что еще девушка, а потом страшно этим гордился, что он у меня первый. Я ведь только сейчас начала все осмысливать. С меня будто розовые очки спадают. Я всю нашу жизнь по кусочкам перебираю и думаю, какая же я была дура.
– Ты не дура была, Ляль. Ты любила его.