Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести
Шрифт:
Чего проще ответить — правда, но я промолчал, а потом спросил совсем о другом: как она оказалась в милиции.
— Вы уже дважды спрашиваете меня об этом, — ответила она на мой вопрос и задала встречный: — Вы считаете, что я не могу работать в милиции?
— Нет, почему же, — неуклюже пробормотал я.
— После всей этой истории я перестала пугаться человека в синей форме, — сказала Бельская убежденно. — Он стал моим другом. Я увидела то, что часто не видят другие: его горячее сердце и любовь к людям. Вот вы, — она повернулась ко мне и заговорила быстро-быстро, — что вы знаете о таких
Едва уловимое раздражение, прозвучавшее в ее голосе, вдруг исчезло и она с улыбкой закончила:
— Знаете, я даже как-то пыталась писать.
— Писать? — поразился я. — О чем?
— О милиции.
— Ну и что же?
— Ничего. — Она поправила волосы, взглянула на меня с любопытством. — Вы журналист?
— Да.
— Значит, я не ошиблась.
Я смотрел на нее вопрошающе, и она поспешила объяснить.
— Вы же сказали мне свою фамилию, а я читаю газеты… Хотите, я покажу вам свои записи, только вы здесь не смотрите их, хорошо?
— Хорошо, — пообещал я.
Наташа открыла один из ящиков письменного стола и вынула из него объемистую синюю папку.
— Вот, возьмите, — сильно смутившись, проговорила она, Я начал собираться домой. На улице забрезжил рассвет, и Наташа выключила настольную лампу.
— Я вас провожу, — сказала она.
Мы вышли из дома. Я чувствовал, что не смогу просто расстаться, и чего-то ждал. Может быть, хорошего, теплого слова? Или ее любимого выражения: «Какой вы все-таки странный!»
Она прошла со мною несколько шагов и остановилась у ветвистого вяза. Что-то детское и дурашливое появилось в ее глазах. Губы застыли в ласковой улыбке.
— Ну вот, мы и расстаемся, — не то с грустью, не то с радостью сказала она и протянула мне руку.
Я не успел что-либо сказать: к ее дому подъехал мотоциклист, сержант милиции, тот самый, что разговаривал у вокзала со старушкой.
— Здравствуйте, товарищ лейтенант, — еще издали закричал он.
— Что-нибудь случилось, Байрам-ака? — с тревогой спросила Бельская.
— Случилось, товарищ лейтенант, случилось. — Он подкрутил усы и понимающе подмигнул мне. — Большое дело случилось, товарищ лейтенант. Тебя комиссар к себе вызывает.
— Комиссар? — удивилась Бельская.
— Ага, Наташа, комиссар. Я сейчас только от него. Говорит, найди лейтенанта Бельскую живую или мертвую и доставь мне!
— Так и сказал?
— Нет, немного не так. — Милиционер снова подкрутил усы… — В общем, товарищ Наташа, собирайся! Бельская быстро повернулась ко мне:
— Прощайте.
— Зачем — прощайте, — поправил ее милиционер. — Комиссар сказал, чтобы я и его привез.
Тут настала очередь удивляться мне:
— Вы ошиблись!
— Зачем — ошибся. У вас ладони перевязаны, значит, вы и Наташа задержали преступника. Все об этом знают.
Я не заметил, как Наташа схватила меня за руку и потащила к мотоциклу.
Мотор взревел, и едва мы успели расположиться — я на втором седле, Наташа — в коляске, — как мотоцикл помчался по улице.
Я открыл грудь встречному ветру. В ушах
Вечером, дома я прочел рукопись Бельской. Я помещаю ее в своей второй тетради с незначительными изменениями.
ДНЕВНИК СЛЕДОВАТЕЛЯ
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ
1 С Е Н Т Я Б Р Я
Я окончила юридический институт в Москве. Теперь я следователь — лейтенант милиции Бельская. У меня впереди интересная и, говорят, тяжелая работа. Она радует меня, как радует ребенка новая незнакомая игрушка. Сотни вопросов ежедневно задавала я самой себе, стараясь представить все, что предстоит мне делать через два дня и затем всю мою жизнь, Через два дня кончается мой отпуск — я назначена следователем в отдел милиции, в котором когда-то работал майор Розыков.
Я не ошиблась, написав слово «когда-то». Майор Розыков теперь был начальником отдела уголовного розыска города. Ему недавно присвоили очередное офицерское звание: он уже подполковник милиции.
В его отдел за день до моего возвращения из Москвы перевели и капитана Исмаилова. Подполковник Корнилов, с которым я познакомилась в отделе кадров, сказал мне, что Розыков забрал Исмаилова к себе в ОУР. Он по-прежнему допускал ошибки в работе, и Розыков считал своим долгом «сделать из него настоящего человека».
Некоторые изменения произошли также в самом отделе милиции, и в особенности в отделении уголовного розыска. Начальником ОУР уже больше года работал майор Прохоров (в дальнейшем я буду называть новые звания знакомых мне офицеров). Оперуполномоченных старшего лейтенанта Кузнецова и капитана Зафара повысили — они были старшими оперуполномоченными… Правда, никого из этих людей я еще не видела и не знаю, как они отнесутся ко мне, когда я приступлю к работе.
Алексей Воронов после окончания «Дела Расулова» был откомандирован снова в ГАИ. Я слышала, что он недавно уехал в отпуск, в Москву.
2 С Е Н Т Я Б Р Я
Я сидела в дежурной комнате отдела милиции. Мне хотелось поговорить с Игорем Владимировичем. Ответственный дежурный капитан Глыба сказал, что подполковник будет в отделе часа через два — его вызвал к себе начальник управления милиции комиссар III ранга Искандеров.
Говорят: дежурная комната — зеркало подразделения милиции. По тому, как ответственный дежурный принимает граждан, так граждане и судят о работе всего коллектива.
Находясь в институте, я повторяла этот афоризм безо всякого энтузиазма, так как не совсем верила в его правильность. Иное мнение у меня появилось теперь, когда я ближе познакомилась с работой ответственного дежурного — невысокого, сухощавого, очень подвижного капитана, одетого в темно-синий поношенный милицейский костюм.