Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести
Шрифт:
В комнату, громко разговаривая, вошла пожилая женщина крупного роста, и девушка — маленькая, несмелая, с глубоко посаженными черными глазами. Женщина, поставив на скамейку кошелку с продуктами и окинув меня суровым взглядом, заговорила быстро, посматривая то на капитана, то на его помощника — пожилого подтянутого красавца старшего сержанта Хашимова.
— Горе у меня, начальник! Ой, какое горе, — качала она своей большой головой. — Помогите бедной матери, начальник. Скажите, что я буду делать со своей дочерью. Совсем пропала моя голова. Совсем
Капитан Глыба вышел из-за перегородки.
— Вы успокойтесь… Ну, что вы!.. Вот… — Он взял стул и пододвинул его к женщине. — Садитесь, пожалуйста. Садитесь.
— Э, садитесь! — поднося к глазам платок, сказала женщина. — Ты послушай сначала мою беду, начальник. Это моя дочь, — указала она на девушку. — Ей четырнадцать лет. Совсем еще молодая, а сосед, сын Кураша, пристает к ней. Хочет женой своей сделать… Шайтан одноглазый! У него есть жена. Зачем, скажи, он так делает? Разве иметь одну жену — мало? Скажи, начальник. Сейчас не старые времена. — Она незаметно для себя перешла на «ты».
— Вы не волнуйтесь, пожалуйста, все будет хорошо. Ничего ваш сосед не сделает с вашей дочерью. Мы вызовем его сегодня… Не волнуйтесь.
Глыба говорил, как и посетительница, короткими односложными фразами, очевидно, волнуясь, не меньше ее. У него выступил на лбу пот, уши покраснели и сильно оттеняли его тонкую белую шею.
— Как можно не волноваться, я не могу не волноваться, начальник… Моя дочь — моя кровь. Кто заступится за нее, если я не заступлюсь. Отец ее погиб на фронте.
— Ничего, ничего. Все будет в порядке, все будет в порядке.
Записав фамилию и адрес женщины, капитан еще раз сказал, что сегодня же поговорит с ее соседом, и он уже больше никогда не пристанет к ее дочери.
— Спасибо, сынок, большое спасибо, — успокаиваясь, поблагодарила женщина. Она подошла к девушке, нежно погладила по голове и улыбнулась счастливо: — Пойдем домой, доченька!
Зазвонил телефон.
— Ответственный дежурный… Что? — вытянулся Глыба. — Что?.. Что?.. Да, милиция… Капитан Глыба… Где? У кинотеатра? Сейчас пришлю человека.
Повесив трубку, он вызвал милиционера и послал к кинотеатру «Дружба»: там два подвыпивших парня учинили дебош — избили ни в чем неповинного мужчину и грозят администратору кинотеатра, если тот не пропустит их в зал.
— Плохо устроил аллах жизнь на земле, — сделала вывод женщина, направляясь к выходу. — Ой, как плохо устроил аллах жизнь… Спасибо, начальник, большое тебе спасибо, — обернулась она уже у двери.
Некоторое время в дежурной комнате было тихо. Я сидела на своем прежнем месте и продолжала следить за работой капитана. Он одинаково внимательно относился ко всем, кто приходил в отдел. Для него не было больших и малых дел. Люди сообщали ему о своем горе с той эгоистической требовательностью, с какой обычно больные обращаются к врачу. Он серьезно выслушивал каждого и каждому давал исчерпывающие ответы.
Эта девушка вошла
— Помогите, товарищ капитан!..
Голос девушки прозвучал с такой силой и горечью, что я невольно вздрогнула. Она была в простеньком сиреневом платьице, в голубых туфлях и в яркой зеленой тюбетейке, из-под которой выбивались взлохмаченные каштановые волосы.
— Что случилось, Манзура? — узнав имя и фамилию девушки, участливо спросил капитан.
Она ответила, подняв на него большие заплаканные глаза:
— Часы отняли. Подарок мамы. Она умерла в прошлом году…
Глыба молча выслушал девушку, встал и, подойдя к окну, долго смотрел на улицу, по которой беспрерывным потоком шли машины.
Я приподнялась тоже и с волнением ожидала решения Глыбы. Преступление, о котором рассказала девушка, наполнило все мое существо большой тоской и злостью к тем, кто совершил его. Я готова была убить негодяев, пытавшихся обесчестить девушку, которая еще, очевидно, смутно представляла, что такое жизнь…
— Что же вы молчите, Дмитрий Сергеевич? — не в силах больше ждать, обратилась я к Глыбе.
Он быстро повернулся ко мне, прошелся по комнате и сел за стол. Я заметила, что в его глазах снова появилась решительность. Он стал прежним деловым человеком.
— Вы говорите, что слышали, как один из преступников назвал другого Шакалом? — подумав, обратился он к девушке.
— Да, — подтвердила она.
— Пожалуйста, расскажите, какой он из себя: высокий…
— Высокий… У него горбатый нос, кажется, и на одной руке не хватает пальца.
— Мизинца? — быстро спросил капитан.
— Д-да…
— Старший сержант! — крикнул Глыба да так, что девушка вздрогнула. — Возьмите милиционера Самойленко и приведите сюда Худякова. Будет сопротивляться — позовите на помощь бригадмильца Каюмова. Он живет рядом с Худяковым. Действуйте!
— Слушаюсь! — приложив руку к козырьку фуражки, бодро произнес Хашимов и круто повернулся к двери. Глыба поднял телефонную трубку:
— Люда, соедини меня с майором Прохоровым… Константин Дмитриевич, это вы? Здравствуйте… Спасибо, спасибо. У меня находится одна девушка. Ее ограбили… Думаю, что это сделал Худяков со своими дружками. — Он помолчал снова, должно быть, слушая Прохорова. — Хорошо, Константин Дмитриевич. Сейчас я приду к вам с нею… Да.
…Я еще долго сидела в дежурной комнате и окончательно убедилась в правильности афоризма, который я приводила в начале моих записок. Дежурная комната, действительно, была зеркалом подразделения. Я уже знала некоторых сотрудников отдела. Это были честные и самоотверженные люди. Они не считались ни с трудностями, ни с опасностями, борясь с преступниками и нарушителями общественного порядка. Поэтому была уверена, что и те, с кем еще не успела познакомиться, походили на своих товарищей по работе. Дежурная комната представлялась мне уменьшенным до миниатюрности отделом, в котором каждый сотрудник, на каком бы посту он ни находился, денно и нощно стоял на страже покоя и безопасности своего народа.