Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести
Шрифт:
— Вы бы могли и не задавать такого вопроса. Старший следователь Зайко уходит на пенсию. Это вам известно так же, как и мне…
— Спасибо за напоминание, — сухо отозвался начальник отдела кадров.
— Пожалуйста, — не без иронии ответил мой защитник. Это был Игорь Владимирович Корнилов.
7 С Е Н Т Я Б Р Я
Кто-то сказал: чтобы твердо поверить, надо начать с сомнения.
Я хочу верить всему, что говорила Красникова. Капитан Зафар убежден, что она мошенница.
Почему нельзя
Муж Красниковой был известным человеком в городе — могла ли она позариться на деньги Рыжовой, не подумав о себе и о муже? Да и логичен ли сам факт совершения преступления: четыре тысячи рублей не та сумма, которая могла бы соблазнить ее. Капитан Зафар посоветовал мне встретиться с мужем и выяснить его отношение ко всей этой истории.
…Рыжова приехала в Ташкент в гости — у нее в городе жил брат. Он работал продавцом в магазине. Как объяснить ее легкомыслие — доверить деньги незнакомой женщине? Может быть, брат не имел возможности достать шубку? Или она не хотела просить его об этом? Они не виделись десять лет: он бы достал ей не только шубку!
…Итак, сомнения, сомнения и еще раз сомнения. Я могу «твердо поверить» только тогда, когда перестану сомневаться. Чтобы добиться этого, надо снова все проанализировать.
К начальнику отдела я не подумала зайти за советом… Игорь Владимирович вызвал меня сам.
— Я слышал, — поздоровавшись со мной кивком головы, сказал он, — что вы намерены на этой неделе закончить «Дело Иркутовой». Доложите, в каком оно состоянии.
Подполковник сидел, как обычно, откинувшись на спинку стула и положив сжатые кулаки на стол. У него был усталый взгляд. На лбу выступили тугие морщины. Брови топорщились у переносицы.
Я ответила:
— Если капитан Зафар не найдет новых улик, которые доказывали бы виновность Красниковой, то я действительно закончу это дело к концу недели.
Игорь Владимирович устало посмотрел на меня:
— Мне, кажется, дело можно закончить уже сегодня? Страшно смутившись, я встала, решив неожиданно, что Корнилов своим выводом зачеркнул мою работу.
— Не думаю, — возразила я.
— Почему? Алиби Красниковой налицо. Потерпевшая получила деньги, что еще нужно? Надо кончать!
— Хорошо, товарищ подполковник… Разрешите идти?
— Идите!..
Поднявшись, я встретилась взглядом с Корниловым и вдруг почувствовала, что не могу уйти из кабинета, не переменив решения. Что-то заставило меня пойти против подполковника. Воронов часто говорил мне: «У тебя скверный характер, Наташа. Стоит человеку, который попросил тебя что-нибудь сделать, немного задрать нос, и ты встаешь на дыбы. Это нехорошо!» Может быть, Алексей прав?..
— Товарищ подполковник, я поспешила с выводом. Сегодня еще рано говорить о прекращении «Дела Иркутовой». Начальник отдела поднялся:
— Товарищ лейтенант, идите и выполняйте приказ. Вы — офицер!
— Товарищ
— До свидания, — вероятно, не вникая в смысл слов, сказал подполковник. — К вечеру подготовьте документы об окончании дела. Я не привык отменять распоряжений. Ваше упрямство может дорого обойтись отделу: мы снова не раскроем все преступления и окажемся в хвосте!.. Подумайте, к чему это может привести?!
Что мне делать? Выполнить приказ подполковника?.. Нет, не могу!.. Пойти поговорить с капитаном 3афаром? Совестно. Утром, когда он заговорил о «Деле Иркутовой», я его так осадила, что теперь легче умереть, чем попросить у него совета.
Все-таки я — тряпка. Бросаюсь от одного человека к другому, перетасовываю факты и сведения, думаю, как сумасшедшая, а толку нет и нет, и неизвестно, будет ли,
Может быть, еще раз обратиться за помощью к старшему лейтенанту Зайко? Он поймет. Мой сегодняшний путь — его прошлые сомнения. Зачем повторять то, что уже когда-то принесло неприятности другим?
Старший следователь оказался у себя. Я зашла к нему несмело, словно была виновата, и ожидала его приговора. Он был за письменным столом и просматривал папки, которые лежали перед ним рыхлой разноцветной стопой.
Несколько минут мы молчали. Я стояла у стола, опустив голову и теребя конец косынки. Он сидел, опершись грудью о стол и остановив взгляд на маленькой пожелтевшей фотокарточке.
Потом мы посмотрели друг на друга, старший лейтенант закрыл папку, на которой я заметила надпись «Дело № 10», и пригласил меня сесть; затем отошел к окну, задумавшись о чем-то своем. Я инстинктивно подалась вперед, готовая поделиться с ним своими сомнениями, однако тут же отказалась от этого — в коридоре раздались тяжелые мужские шаги и кто-то громко спросил:
— Зайко у себя?
— Да, — послышался голос капитана Глыбы.
— Один?
— Со следователем Бельской.
— Что это еще за следователь?
— Новенькая.
— Ах, вот что-о-о… Новенька-а-ая… Баба!.. Ну, спасибо подполковнику, удружил?!
Я так и пристыла к столу: баба?! Полгода назад, когда я собиралась пойти в милицию, мама также сказала: «Куда, ты, баба?» Тогда я попыталась доказать: «Работа по желанию — большое счастье», но мама осадила меня пословицей: «Счастье без ума — дырявая сума».
— Так, что же, Наташа, огорчило тебя? — перебил мои мысли старший следователь.
— Ничего, — грубо ответила я, с неприязнью глядя на его седой затылок, на его широкие сутулые плечи — он стоял ко мне спиной. — Я так…
—. У тебя достаточно времени, чтобы довести до конца «Дело Иркутовой», — не меняя позы, сказал Зайко. — Найди дополнительные улики и действуй. Медлить нельзя. Чем больше дней пройдет со дня преступления, тем труднее доказать виновность преступника.
— Этому учили меня в институте, — не унималась я.