Машина различий

Стерлинг Брюс

Их номера в «Ришелье» были весьма скромными и сообщались дверью. Замки на дверях казались вполне надежными, а неизбежные глазки для подсматривания Фрейзер отыскал и заткнул в первый же день. Ключи от номеров он хранил у себя.

– Там осталось что-нибудь от аванса? – спросила леди Ада.

– Достаточно, чтобы дать шоферу на чай, – ответил Фрейзер.

– О боже. Так мало?

Фрейзер кивнул. Французские ученые не очень-то щедро раскошеливались за удовольствие побыть в ее ученом обществе, а долги миледи быстро съели и это немногое. Скудной выручки из билетной кассы едва ли хватит, чтобы купить билеты до Лондона.

Леди Ада раздвинула занавеси, сморщилась от яркого света и задернула их вновь.

– Похоже, мне придется согласиться

на это турне по Америке.

Фрейзер неслышно вздохнул:

– Говорят, этот континент славится многими чудесами природы, миледи.

– Но только какой же мне выбрать вариант? Бостон и Нью-Филадельфия? Или Чарльстон и Ричмонд?

Фрейзер промолчал; названия чужих городов повергали его в уныние.

– Тогда я брошу монетку! – весело решила леди Ада. – У вас есть монета, мистер Фрейзер?

– Нет, миледи, – солгал Фрейзер, роясь в карманах. – Извините.

– Вам что, вообще не платят? – чуть раздраженно осведомилась леди Ада.

– У меня есть моя полицейская пенсия, миледи. Вполне приличная, и платят без задержек. – Если он и покривил душой, то лишь отчасти – платили действительно без задержек…

– Но разве Общество не положило вам пристойного жалованья? – искренне расстроилась леди Ада. – Боже, а ведь сколько вы со мной мучаетесь, мистер Фрейзер. Я и понятия не имела.

– Мне отплачивают иным образом, мадам. Я вполне доволен своим вознаграждением.

Он был ее паладином. Этого было более чем достаточно.

Леди Ада отошла к своему бюро, поискала что-то среди бумаг. Ее пальцы тронули черепаховую ручку дорожного зеркальца.

Неожиданно обернувшись, она окинула Фрейзера чисто женским взглядом. Он непроизвольно поднял руку и коснулся своей бугристой щеки. Седые бакенбарды не скрывали шрамов. Заряд дроби в лицо. Боль иногда еще давала о себе знать, особенно перед дождем.

Однако леди Ада не заметила этого жеста – или решила не замечать. Она сделала знак, чтобы Фрейзер подошел поближе, и печально вздохнула:

– Мистер Фрейзер. Друг мой. Скажите мне кое-что, хорошо? Скажите мне правду. Я что, действительно заурядный синий чулок?

– Мадам, – мягко ответил Фрейзер, – вы – la Reine des Ordinateurs.

– Правда? – Королева машин подняла зеркало, заглянула в него.

В зеркале – Город. Лондон.

Год 1991-й. Десять тысяч башен, вихревой рокот триллионов сцепленных шестеренок, фрикционное тепло и масляные брызги заполняют воздух предгрозовой мглой. Черные, без единого шва, ленты мостовых; несметное множество ручейков, по которым бешено несется перфорированное кружево информации; призраки истории, выпущенные в этот жаркий сияющий некрополь. Бумажно-тонкие лица надуваются, как паруса, изгибаются и скручиваются, катятся по пустынным улицам; человеческие лица – заемные маски, объективы всепроницающего Ока. Отслужив свое, каждое лицо крошится, хрупкое, как пепел, обращается в сухую пену информации, в биты и в пиксели. Но сходит со сверкающих валов Города новая ткань догадок и проблем, неустанно вертятся стремительные веретена, миллионами стряхивая невидимые петли, а в жаркой бесчеловечной тьме данные плавятся и сливаются, вспененные шестернями в пузырчатую пемзу скелета, опущенную в грезящий воск, чтобы смоделировать плоть, совершенную, как мысль…

Это – не Лондон, но зеркальные площади из чистейшего хрусталя, атомные молнии проспектов, переохлажденный газ неба, лабиринт, где Око ищет собственный свой взгляд, перескакивая квантовые разрывы причинности, вероятности и случайности. Электрические фантомы вброшены в бытие, исследованы, расчленены, бесконечно итерированы.

В центре этого Города растет нечто, автокаталитическое древо – почти-живущее, вплетая корни мыслей в жирный перегной собственных, сброшенных, как листья, отражений, ветвящееся мириадами молний все выше и выше, к сокровенному свету прозрения.

Умирая,

чтобы родиться.Свет ярок,Свет чист;Око должно наконец узреть себя;Я должен узреть себя…Я вижу:Я вижу,Я вижуЯ!

Примечания

«Лорд Брюнель». – Дирижабль назван в честь знаменитого английского инженера-строителя Изамбарда К. Брюнеля (1806–1859), отец которого, сэр Марк Изамбард Брюнель (1769–1849), прославился изобретением проходческого щита (устройство для безопасного прокладывания туннелей в водоносных грунтах). Брюнель-младший строил портовые сооружения, туннели и подвесные мосты, железные дороги, настоял на введении более широкой рельсовой колеи (что позволило увеличить скорость поездов и значительно стимулировало развитие сети железных дорог), экспериментировал с пневматическими поездами, способствовал открытию регулярной трансатлантической навигации. Спроектированные им пароходы «Грейт-вестерн» (1837), «Грейт-бритн» (1843) и «Грейт-истерн» (1858) являлись на момент спуска на воду крупнейшими в мире, причем «Грейт-истерн» удерживал пальму первенства в течение 40 лет. Не оставил без внимания Брюнель и военную технику – спроектировал бронированную баржу, участвовавшую в 1854 г. в атаке на Кронштадт, а также сборно-разборный военно-полевой госпиталь, доставленный в 1855 г. на Крымский театр военных действий.

Станок Жаккарда. – Жозеф-Мари Жаккар (1757–1834) – французский механик, изобретатель ткацкого станка, управляемого с помощью перфокарт и способного к воспроизведению сложных узоров. В конструкции «прялки Жаккарда» использовался ряд технических решений Жака де Вокансона (см. прим. к с. 33). В 1806 г. патент Жаккара был национализирован, а изобретателю назначено пожизненное содержание и процент с каждой вводящейся в эксплуатацию «прялки» (к 1812 г. их было уже 11 тысяч – невзирая на бурные протесты ткачей). В 1820-х гг. станки Жаккарда появились в Англии, а затем распространились по всему миру.

Темпл-Бар – ворота, стоявшие в течение нескольких веков на западной границе лондонского Сити (со стороны Вестминстера), там, где по традиции монарх должен получать у лорд-мэра разрешение на въезд в Сити. В 1880 г. на этом месте поставлен памятник Темпл-Бар-Мемориал, увенчанный геральдическим грифоном.

Ньюгейт – знаменитая лондонская тюрьма; вплоть до середины XIX в. перед нею публично вешали осужденных.

Каллиопа – паровой орган с пронзительным звуком, слышным за километры. Поступление пара в трубы может контролироваться вручную, с клавиатуры, или автоматически, при помощи игольчатого цилиндра. Инструмент изобретен А. С. Денни в США ок. 1850 г. и запатентован в 1855 г. Джошуа Стоддардом.

Радикалы. – Этот политический термин отнюдь не такой давний и общеупотребительный, как может показаться. В английской политике радикалами называли членов крайнего крыла вигов и либералов, а примерно с 1797 г. – всех, кто выступал за парламентскую реформу.

Магистрат – в данном случае название должности в городском или судебном управлении. Вообще говоря – мировой судья, полицейский судья.

Боу-стритовское досье. – Боу-стрит: главный полицейский суд Лондона, назван по имени улицы, на которой расположен.