Машины Российской Империи
Шрифт:
– Мне нужно в радиозал.
– И мы туда! – объявил Заяц.
Девушка перевела взгляд с него на меня, кивнула:
– Можем пока что действовать вместе. Мы… – Электра запнулась, подбирая слова. – Кажется, сейчас мы на одной стороне. Цепеш поддерживает постоянную связь с кем-то, чью личность нам никак не удается определить. И это важно. В радиозале могут найтись записи.
– Кому это – «нам»? – уточнил я. – На кого ты работаешь?
– На того, кто нанял вас для того дела в России. Больше ничего
– Значит… – я глазами показал на «люггер», потом на ее пистолет. Помедлив, мы разом опустили оружие, после чего она повела подбородком в сторону лестницы:
– Идем туда.
Намотав веревку на пояс, Электра включила фонарик и стала подниматься по лестнице. Шагая за ней, я вспомнил о своем газовом фонаре. Где теперь мое изобретение, в чьих руках? Или его вместе с несессером выбросили в озеро, или он у врагов… Я потерял почти все, даже ножик-расческу, даже портмоне Генри, оставшееся в несессере. Револьвер с буквой «Н» на рукояти – все, что сохранилось от прежней жизни.
Заяц, потянув меня за рукав, прошептал:
– Что дальше делаем?
– Она вроде бы наша союзница, но будь настороже, – тихо ответил я, глядя на затянутую в кожу гибкую спину девушки. – Электра, эй! Так ли уж нам нужен этот радиозал? Сейчас важнее найти графа.
– А если начнется стрельба, и я его убью? Ну или ты, хотя это вряд ли… Я же тогда могу ничего не узнать. Очень важно понять, с кем в Америке Цепеш поддерживает связь. В радиозале должен лежать журнал с записями. Тот человек, с которым он…
– Южанин? – перебил я.
Она мгновенно развернулась на ступеньке:
– Ты что-то знаешь о нем?!
Луч фонарика уперся мне в лицо, я заслонился ладонью, а после раскашлялся, прижав кулак ко рту.
– Говори, Анри!
– Ничего о нем не знаю. Его упоминали, когда я подслушивал разговор в поезде.
– И все? – она выглядела разочарованной. – Точно?
– Точно. Не свети мне в лицо и не стой посреди лестницы, здесь нас видно и сверху, и снизу.
Опомнившись, девушка зашагала дальше. Достигнув гранитной площадки, мы повернули на следующий пролет, я поравнялся с Электрой, заговорил:
– Получается, ты все знаешь про меня. Про Генри с Джейн, про дело с Выставкой, знаешь, как мы встряли в него… Хорошо, а знаешь, что это? – Я сунул ей под нос револьвер, повернув так, чтобы была видна рукоять с буквой.
– В смысле? – не поняла она.
– Что означает эта буква? Есть еще второй, и на нем другая – «S». «S» и «H»… чьи это инициалы?
– Понятия не имею. Да ты о чем вообще, Анри… в смысле, Алек?
Я убрал револьвер обратно в кобуру.
– Ни о чем. Ты работаешь на Мессию, так?
Она лишь хмыкнула в ответ. Двигалась Электра быстро
– В чем дело? – спросила она. – Ты чего крутишься, как флюгер на ветру?
– По-моему… – растерянно пробормотал я, осознав, что ощущение направленного на меня взгляда уже прошло. – Вот черт!
– Да в чем дело?
– У меня чувство, будто за нами наблюдают. Уже во второй раз. Сначала оно появилось перед тем, как ты спрыгнула с люстры, и я решил, что ощутил твой взгляд. Но теперь опять.
– Откуда наблюдают?
– Не знаю. Отовсюду. Прямо… будто прямо из воздуха. Только это уже прошло.
Она помолчала, подозрительно сощурившись, затем пожала плечами и опустила пистолет, но убирать его в кобуру не стала.
– Ладно, пугливый, дальше идем.
На полу коридора был ковер, а на стенах висели чучела – звериные головы. В свете фонаря тускло, мертво поблескивали глаза оленей, медведей, волков и лис. Когда мы зашагали прочь от лестницы, я снова заговорил:
– Ты – полевой агент Мессии. Хотя и очень молода для такой работы.
– Ты и сам-то не зрелый мужчина. А уж паренек твой… – Электра оглянулась на Зайца, который продолжал отмалчиваться.
– И еще не пойму, зачем использовать для подобного барышню.
– Я не барышня!
– А кто же?
– Девушка.
– Гм… Не вижу разницы.
– А она есть.
Я искоса пригляделся к ней.
– Да, извини, теперь вижу. Барышни – в кружевах и с веером. Ты – в коже и с ножом.
Она не ответила, я же кинул взгляд на Зайца. Необычно он себя вел: молчал, будто воды в рот набрал, даже не сопел. Внимательно слушал наш разговор, пристально глядел на новую знакомую, но не пытался участвовать в беседе, что для него было совсем не типично.
Мы шли мимо ряда одинаковых дверей, но почему-то Электра не пыталась заглянуть ни в одну из них. Было тихо и темно – никаких свидетельств того, что где-то поблизости есть люди. Ощущение тайного присутствия, чувство, будто за нами скрытно наблюдают, накатывало волнами, отчего меня каждый раз пробирало ознобом. Пару раз казалось, что слышу шорохи, – совсем близко, звучащие будто бы прямо в воздухе, как если бы за нами крался невидимка. Я крутил головой, оглядывался, водил из стороны в сторону стволом оружия – и никого, кроме двух своих спутников, не видел.