Маска Атрея
Шрифт:
Почти затаив дыхание, Дебора ступила в темноту усыпальницы.
Она была огромная, наверное, пару сотен футов в поперечнике, и округлая. Почти невидимый потолок имел форму конуса, откуда пошло другое название стиля гробницы: улей. С северной стороны в стене было высечено углубление. Дебора села на пол в центре, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте и пока последняя группа туристов выйдет на улицу, прикрываясь от дневного света.
Смотреть здесь, как пришлось признать, было особенно не на что, и по коже побежали мурашки — то ли из-за разочарования, то ли из-за холодного воздуха. Потолок,
Еще один тупик.
Дебора невесело улыбнулась унылому и слишком уж точному каламбуру, потом закрыла глаза и положила подбородок на руки. Она просидела в холодной темной тишине почти минуту, прежде чем осознала, что не одна. Дебора обернулась на звук движения и увидела, что кто-то к ней идет.
— Я не сомневалась, что в конце концов ты явишься сюда.
Дебора узнала голос, но даже после того, как пришло осознание, стояла и безмолвно таращилась в темноту.
Этого не может быть.
Тут она увидела нацеленный на нее пистолет, и все остальное вылетело из головы.
Глава 41
— Тони? Что вы здесь делаете? — Потом, когда пистолет уставился ей в грудь, Дебора добавила: — Уберите от меня эту штуку.
— Не смей разговаривать со мной как с уборщицей! — прошипела Тони.
Но ты же уборщица, хотела возразить Дебора. Уборщица!
— Я не понимаю. Я...
— Тогда заткнись и слушай. Примерно через минуту подойдет следующий автобус с туристами, и я хочу быть совершенно уверена, что ты не сделаешь какую-нибудь глупость, ясно?
— Ясно, — кивнула Дебора. Атрей и Агамемнон были забыты, она видела только черный глаз пистолета.
— Давай начнем с основных принципов, — сказала Тони. — Еще один шаг ко мне — и я пристрелю тебя на месте.
Дебора, рассеянно двигавшаяся в сторону собеседницы, замерла.
— Второе, — продолжала Тони. — Попробуешь заговорить с кем-нибудь — и я...
— Пристрелишь меня на месте? — закончила Дебора. Она говорила весело, даже посмеиваясь, хотя это требовало огромных усилий. — Не пристрелишь. Тони, ты не обратила внимания на количество чернокожего населения в Греции? Тебя схватят через несколько минут.
Зря она про цвет кожи...
— Может, и так. — Голос Тони стал еще холоднее. — Мне в общем-то все равно.
Сказано это было без всякой театральности, но с такой категоричностью, что Дебора невольно отступила, сразу же поверив, что Тони говорит правду. Причем упоминание цвета кожи каким-то образом настроило другую женщину еще более решительно. Смутно и не понимая, как такое возможно, Дебора почувствовала, что появление Тони как-то связано с расой.
Раса?
— Я пришла сюда, чтобы забрать то, что никогда не
В ее голосе звучало смирение, порожденное давним и горьким гневом. Это было страшно, и Дебора, поняв, что протестовать бессмысленно и что Тони презирает слабость, спросила только:
— За что?
Чернокожая женщина слабо усмехнулась — одной из тех «будто-сама-не-знаешь» усмешек, в которых нет даже намека на веселье, а есть — в сущности — боль, смущение, даже печаль.
— За что? — повторила она.
— Да, — кивнула Дебора, — если меня должны убить, по-моему, я имею право знать, за что. Это честно.
— За отца, которого я никогда не знала, — последовал ответ.
Дебора уставилась на нее.
— Теперь все честно? — сказала Тони, наводя пистолет.
Глава 42
— Ричард был твоим отцом? — ахнула Дебора.
— Конечно, нет, безмозглая сука! — рявкнула Тони. — Не прикидывайся дурочкой, или, Богом клянусь...
— Ты пристрелишь меня на месте, — закончила за нее Дебора уже всерьез. Она видела едва сдерживаемую ярость в глазах темнокожей женщины и понимала, что та не колеблясь нажмет на спусковой крючок.
— Верно.
— Ты работаешь с Маркусом?
— Какой еще, черт побери, Маркус?
— Значит, с Кернигой...
— Кернига? — повторила Тони. — Тот коп?
— Он не коп, — сказала Дебора. — По словам Кина.
Наступило долгое молчание; было слишком темно, чтобы как следует разглядеть лицо Тони.
— Я ни с кем не работаю.
— По крайней мере ты не уборщица, это уж точно, — сказала Дебора.
Следовало бы бояться, мелькнула мысль. Решимость Тони не оставляла сомнений. Дебора не понимала, за что ее хотят убить и при чем здесь отец Тони, зато понимала, что женщина, которую она считала прислугой, ненавидит ее... одно неверное слово — и Тони выстрелит независимо от того, сколько народу это увидит.
С другой стороны, Дебора устала пугаться. «Если судьба этому сейчас, — сказал Гамлет у нее в голове, — значит — не потом. Быть наготове, в этом все дело». Она не была уверена, что готова умереть, однако твердо знала, что не станет просить пощады.
— Тут ты права, — согласилась Тони. — Я не уборщица.
В ее голосе прозвучал намек на улыбку.
— Кто же тогда?
— Не важно. Просто человек, желающий раскопать правду. Ты-то должна была установить связь, верно, археолог!
Это прозвучало как оскорбление.
— Правду о чем?
— О тайнике Ричарда, спрятанном за книжным шкафом.
Дебора помолчала. Ей совсем не хотелось повторять все заново.
— Если не считать того, что иначе ты застрелишь меня, — сказала она, — с чего мне вообще с тобой разговаривать?
— А того, что я тебя застрелю, недостаточно? — удивленно спросила Тони. Она явно была озадачена.
— В меня уже стреляли вчера. — Дебора хмуро усмехнулась, словно даже рассказывать об этом было скучно. — И почему бы нам не выйти отсюда? Я не могу разговаривать в темноте.