Маска Черного Тюльпана
Шрифт:
На правой щеке Генриетты появилась и исчезла ямочка.
— У них с кухаркой вышло артистическое разногласие.
— Артистическое разногласие?
— Синьор Антонио считал, что истинному артисту не требуется разрешение, чтобы угоститься печеньем кухарки. Та с этим не согласилась. — Генриетта посмотрела на Майлза. — Кухарка, как ты знаешь, замечательно умеет орудовать скалкой.
— Только не со мной, — самодовольно заявил Майлз.
— Хвастун.
Майлз отступил в сторону, чтобы подбежавший лакей открыл для него дверь
— Ревность тебе не идет, моя дорогая.
Генриетта встала как вкопанная перед открытой дверью.
— Кто сказал, что я ревную?
— Не пытайся это скрыть, — многозначительно сказал Майлз. Слишком многозначительно. — Ты знаешь, меня кухарка любит больше.
— О! Конечно! Кухарка. — Генриетта глубоко вздохнула. — Разумеется.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Генриетта? Ты как будто разволновалась.
Генриетта выдавила улыбку.
— Прекрасно. Отлично. Просто немного… э… ну…
Майлз нахлобучил шляпу.
— Тогда до вечера! Передай кухарке, что я ее обожаю.
Дверь за ним захлопнулась. Генриетта стояла в отделанной мрамором передней, уставившись на закрытую дверь. Девушка стояла так долго, что лакей неловко переступил с ноги на ногу и спросил, не желает ли она, чтобы он снова открыл дверь. Генриетта покачала головой, не совсем уразумев, о чем он спросил, потому что мысли ее блуждали совсем в других краях, заканчивая то последнее предложение. Генриетта не была уверена, что результат ей понравился. Вообще-то он ей совсем не понравился.
«Просто немного… ревную?»
Глава десятая
Поэзия, романтическая: подробный отчет, представленный агентом в военное министерство.
Майлз бодро сбежал с крыльца Аппингтон-Хауса. Щеку до сих пор покалывало там, где к ней прижались губы Генриетты, и Майлз рассеянно потер это место. Аромат ее туалетной воды — цветочный, Майлз никогда не мог запомнить его название — щекотал ноздри. Приятный запах. Как Генриетта. Поплотнее надвинув шляпу, Майлз отбросил эту мысль и окинул взглядом залитую солнцем улицу. Только-только пробило двенадцать, и впереди у него еще целый день.
День, самодовольно решил Майлз, складывается исключительно удачно: Дауни сумел завязать ему галстук узлом «водопад», испортив всего три куска полотна; кухаркино имбирное печенье, как всегда, было воплощением высшего имбирного качества; ходили слухи о новом сопрано в «Хеймаркете» (в настоящий момент Майлз находился в прискорбном промежутке между двумя любовницами). Ну и самое главное — охота за шпионом.
Откинув упавшую на глаза светлую прядь, Майлз с улыбкой обернулся на Аппингтон-Хаус. Даже теперь, когда в Лондоне у него было собственное жилье, он по-прежнему больше чувствовал себя как дома здесь, чем в любом другом месте в мире.
В
Взяв друга за шиворот, Ричард вывел его перед собой и радостно сообщил:
— Я привез к нам Доррингтона.
Леди Аппингтон, лишь начинавшая седеть, но и тогда такая же властная, поспешно шагнула вперед.
— А семья Доррингтона знает, что он здесь? — спросила она.
Ни Ричард, ни Майлз как-то об этом не подумали. Ричард мгновение поразмышлял.
— Нет.
Поскольку худшие опасения в отношении сына оправдывались — его ждала карьера похитителя, — леди Аппингтон сурово посмотрела на своего своевольного отпрыска.
— Тебе придется вернуть его.
— Вы не волнуйтесь, — буднично сказал Майлз, и в этот момент в комнату вошла пухлая малышка в платье с оборочками. — Они не хотят, чтобы меня возвращали.
Не успела леди Аппингтон отреагировать на столь поразительное заявление, как девочка сунула Майлзу в руки растрепанную куклу. Фарфоровая голова угрожающе покачнулась, и из шеи посыпались опилки.
— Играй.
Майлз решил, что, раз уж он останется здесь на каникулы, надо сразу прояснить некоторые вещи.
— Мальчики, — с ноткой важности в голосе сообщил он, — в куклы не играют.
Его слова не произвели на малышку никакого впечатления. Она снова сунула ему куклу.
— Играй.
— Послушай, Селвик? А у твоей сестры есть игрушечные солдатики?
С этого все и началось. Майлз прочно обосновался в доме Аппингтонов. Вскоре леди Аппингтон написала виконтессе Лоринг, на тот случай, если та почему-либо воспротивится присвоению ее сына, но полученный ответ настолько пестрел отзывами о «Свадьбе Фигаро» и настолько был лишен малейшего упоминания о Майлзе, что леди Аппингтон пробормотала несколько весьма нелестных отзывов, направленных куда-то в сторону Италии, и принялась переклеивать ярлыки на сундуках Майлза. В тот вечер юный Доррингтон получил добавочную порцию десерта, а объятие на ночь поставило его перед лицом неминуемой смерти от удушья.
После этого было просто решено, что все рождественские праздники, летние каникулы и все остальное, что может возникнуть в промежутке между ними, Майлз проводит в Аппингтон-Хаусе. Лорд Аппингтон брал его на рыбалку и охоту и обучал азам управления поместьем. Леди Аппингтон бранила его, баловала и тащила, вырывающегося и стенающего, подбирать одежду для школы. Время от времени Майлз получал из Европы посылки — с мутной минеральной водой, нотами и крошечными кожаными штанами, которые налезли бы на него, когда ему было года два, но его истинным домом стал Аппингтон-Хаус.