Маска времени

Габриэль Мариус

Обедали обычно в огромной столовой. Как и все комнаты первого этажа, она была с высоким потолком и прохладной даже в летний зной. Под самым потолком висела клетка с канарейкой, на полках расставлены глиняные горшки и сосуды, пол покрыт грубым ковром. Вот и все. Но несмотря на скромность, во всем облике комнаты чувствовалась спокойная красота, которая, впрочем, была характерна и для всего дома.

Кейт не знала, как Дэвид и Эвелин объяснили Коттереллам ее появление, возможно, друзьям сказали правду, потому что все относились к девушке, как к члену семьи. От предыдущих браков Коттереллы «собрали» коллекцию – пять детей,

но они оказались либо слишком взрослыми для Кейт, либо слишком маленькими, чтобы стать ее друзьями. Поэтому девушка обычно смирно сидела среди всеобщего гама и игр, наклонясь над тарелкой и углубившись в свои мысли.

– Что ты делала все утро, Кейт? – спросила ее Джун.

– Загорала. Купалась.

– Хорошо. Я говорила, что это как раз для тебя. Ты так любишь предаваться простым наслаждениям, – улыбнулась Джун. – Загорать, купаться, что-то писать у себя в комнате. А наши изнывают от скуки здесь.

– Я никогда не скучаю.

– Сегодня из моря к ней вышел один из морских богов, – заметила вдруг Эвелин.

– Неужели?

– Молодой рыбак. Он подарил мне свою рыбу.

– А-а, – многозначительно протянула Джун. – Должно быть, влюбился.

– То же самое и я сказала, – отозвалась Эвелин. Джун окинула взором фигуру Кейт и немного задержалась на ее груди.

– Хорошеешь прямо на глазах.

Джун позвонила в маленький колокольчик, и в столовую вошла женщина, чтобы убрать посуду. Она принесла большое блюдо с фруктами. Здесь были виноград и инжир из своего сада, абрикосы и апельсины, купленные на рынке. Кейт взяла одну винную ягоду и разорвала пополам. Внимательно разглядывая спелую мякоть, она подумала, каким красивым был тот мальчик на берегу.

Над островом пронесся знойный бриз и принес с собой жар африканских пустынь, пряные запахи с Берберского побережья. Лето явно удалось. Плоды наливались соком и созревали, чтобы потом оказаться высушенными под палящим солнцем. Кейт повсюду наталкивалась на разложенные для сушки абрикосы, инжир, виноград и миндаль. Пьянящий аромат высыхающих плодов царил теперь повсюду, словно в горячей пекарне. Уходящее лето оставляло после себя сладкие воспоминания.

Кейт спускалась по каменистой тропинке с полотенцем на плече. У нее вошло в привычку совершать долгие прогулки в полдень, пока другие прятались от жары в тени прохладного дома. Казалось, солнце не способно причинить девушке зла и заставить шелушиться ее нежную кожу. Даже капли пота не выступали через поры. Нежная кожа Кейт становилась все темнее и темнее, и сейчас ее можно было принять за сицилийку. Эвелин сказала, что солнце, скорее всего, влюбилось в Кейт. И девушке доставляло огромное удовольствие неожиданно снимать с головы соломенную шляпу, чтобы густая копна черных волос ниспадала вниз, словно расплавленный металл в топке.

Небольшие деревни были похожи на арабские селения, с квадратными домами с плоскими крышами и маленькими оконцами, сквозь которые почти ничего не было видно. В полуденный зной Кейт встречала обычно очень мало людей – какую-нибудь старую женщину во всем черном, с таким же черным веером в руке, сидящую на пороге своего дома. Изредка кошка или тощая собака перебегали улицу. И только звон церковного колокола нарушал иногда патриархальную тишину. Эта необыкновенная тишина Сицилии. Кейт думала, что она была здесь всегда, вечно.

Обычно

она кончала прогулку у маленького пляжа, который уже воспринимала как свой собственный. Подойдя к блестящему на солнце белому песку, Кейт сбрасывала с себя платье и входила в воду нагая. Здесь никогда никого не было, потому что место было известно только ей одной.

Вода нежно обняла тело девушки, обтекая струями. Она стала рассматривать себя в воде. Теперь темные соски почти не отличались по цвету от загорелых рук, ног, живота и самой груди. Кейт будто снова стала ребенком, без признаков женственности.

Плавая в теплой воде, Кейт вдруг с досадой подумала про себя, что каникулы приближаются к концу и время неумолимо течет, как песок сквозь пальцы. Еще совсем немного, и надо будет вновь возвращаться в Англию. Эта мысль о возвращении к скучной школьной жизни показалась девушке невыносимой.

Кейт вышла из моря, вытерлась полотенцем и, стоя на раскаленном песке, начала рукой расчесывать свои длинные волосы, продолжая смотреть в морскую даль. Солнечные блики в воде казались золотыми. Кейт надела соломенную шляпу, чтобы закрыть глаза от ослепительных лучей, и, голая, продолжала стоять, закинув руки за голову и думая о Дэвиде Годболде. Они существовали вместе, полностью при этом игнорируя друг друга. Изредка, на людях, они перебрасывались парой слов. Но девушка постоянно ощущала присутствие этого человека, и она знала, что в глубине души Дэвид испытывает нечто подобное. Видя их взаимную неприязнь, Эвелин давно оставила попытки примирения.

Но кроме неприязни в их отношениях было и еще что-то. Кейт не раз замечала, как Дэвид смотрит на ее тело, когда она плавает в морс или лежит на песке, и его взгляд волновал девушку, внушая страх и интерес одновременно. Кейт вдруг подумала: этот человек когда-то так же глядел и на ее мать?

Ощутив вдруг чье-то постороннее присутствие, девушка словно очнулась и резко обернулась. Среди камней был мужчина, жадно следивший за ней. Сердце Кейт забилось в груди. Затем она узнала Сантино, юношу, который подарил ей как-то рыбу. По песку он направился прямо к ней. Девушка тут же подумала о платье, которое следовало сейчас же накинуть на плечи. Но такой жест показался Кейт слишком банальным и пошлым, тем более что стыда она не испытывала никакого.

Как и раньше, юноша был обнажен до пояса, и его великолепный торс казался темно-синим в солнечных лучах. Сантино остановился, не доходя нескольких шагов. Его черные глаза жадно изучали наготу Кейт. Девушка видела, как поднялся и опустился его кадык. Не говоря ни слова, Кейт улыбнулась юноше…

– Вам не следует приходить сюда одной, – твердо сказал он. – Тем более без одежды.

Кейт понравился его властный повелительный тон.

– Почему? – спросила она в ответ.

– Люди, – проговорил юноша, подавляя дрожь.

– Ты хочешь сказать, что своим видом я могу их оскорбить?

– Нет. Они могут это сделать.

– Но здесь нет людей.

– Есть, – коротко заметил юноша. Его взгляд был прикован к лицу Катарины, словно ему вдруг стало стыдно. – Вы… Вы очень красивы.

– И ты тоже, – улыбнулась девушка. Лицо юноши тут же вспыхнуло. В один миг оно перестало быть властным и стало застенчивым. Катарина увидела, как напряглись мускулы живота юноши. – Но если ты хочешь, чтобы я оделась, то я обязательно оденусь.